Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

Иду по улице, вижу согбенную фигуру российского эмигранта. Бедняга еле ходит, с трудом передвигает ноги. Того и гляди, рассыплется посреди улицы. Вижу: старый эмигрант, в музей пора.

Подхожу ближе. Нет! Не старый эмигрант, не наш брат, а новый эмигрант, представитель резвой и бойкой эмигрантской молодежи, обладающей невероятным запасом энергии и жизнеспособности.

Мое сердце преисполняется ликования. Странные существа — люди. Никому не хочется быть неудачником, никому не хочется сознаться в том, что он ни на что не способен. Старался, старался, а ничего из этих стараний не вышло. Но стоит ему увидеть, как мается его сосед, как бедняга выбивается из сил, чтобы чего-нибудь добиться и ничего не добивается, и ему сразу же становится легче на душе.

Сталин знал, что делал, когда провозгласил свой знаменитый лозунг, что в СССР жить стало легче, жить стало веселей. Оглянулся советский человек по сторонам, увидел, что вокруг тьма кромешная, нищета, голод, безобразие — и ему стало сразу же легче и веселее.

Мы всегда любили умирать с музыкой. Это мы, русские, придумали потрясающий жанр похоронной музыкально-художественной самодеятельности: умирание с музыкой.

Поэтому мы в эмиграции можем смело сказать, что и у нас жить стало если не легче, то во всяком случае веселее.

Дайте новым эмигрантам еще десяток лет, и они станут такими же окаменелыми ископаемыми, какими еще недавно считали нас.

Может быть, после третьей мировой войны сюда нахлынет новая волна эмигрантов, полных свежих сил, стремящихся всячески их использовать для свержения кремлевского режима.

Нас, приехавших сюда после первой мировой войны, уже не будет в живых. Наши места будут заняты новыми эмигрантами, нахлынувшими в Америку после второй мировой войны. Новейшие эмигранты к ним отнесутся весьма презрительно.

Они придут в ужас от их косности, ветхости и затхлости.

Ракетный самолет тяжело скользнул по неровной поверхности, запыхтел и остановился. Иван Иванович подбежал к окну и радостно воскликнул:

— Наконец-то! Мы на Луне!

— Ура! — закричала Варя. — Мы на Луне!

— Прекрасно, — сказал Иван Иванович. — Вылезем и пойдем осматривать местность.

Все трое вышли из самолета и стали осматривать местность. Пейзаж был необыкновенный, странный, непривычный. Повсюду, чуть ли не на каждом шагу, толпились ухабы или рытвины. Скудная растительность, какие-то хилые деревья, похожие на ели.

— А где же знаменитые пятна? — осведомилась Варя.

— Пятна на Солнце, а не на Луне, — ответил ей Иван Иванович.

Неожиданно раздался громкий крик. Иван Иванович и Варя обернулись и с ужасом увидели, как Степан Андреевич поднимается высоко в воздух.

— Бросьте мне какой-нибудь балласт, — закричал Степан Андреевич, — а не то я улечу Бог весть куда.

Помощь, однако, оказалась ненужной. Долетев до определенной высоты, Степан Андреевич стал спускаться вниз.

— Что случилось? — спросили Варя и Иван Иванович, когда, наконец, Степан Андреевич очутился на твердой земле.

— Ничего особенного, — ответил Степан Андреевич. — Забыл, что я на Луне. Просто подпрыгнул — и смотрите, как меня понесло.

— Да, — многозначительно произнес Иван Иванович. — Сразу видно, что Луна замечательное место для нашего брата, эмигранта. Подумай только: подскочил на вершок, а поднялся чуть ли не на полверсты. Какой здесь можно устроить центр!

Варя вдруг насторожилась.

— Слышу чьи-то голоса. Не иллюзия ли это?

— Как будто нет, — сказал Степан Андреевич. — Мне тоже какие-то голоса чудятся.

Из-за одного из холмов появились какие-то фигуры.

— Они похожи на людей! — воскликнула Варя.

— Да, — согласился Иван Иванович. — Действительно похожи.

— Поразительно! — воскликнул Степан Андреевич. — Я вижу определенное сходство.

Одна фигура, размахивая какой-то бумагой, отделилась от других и стала приближаться к трем путешественникам. Внезапно фигура эта подбежала к Ивану Ивановичу и заключила его в свои объятия, приговаривая:

— Ваня, Ваня, какими судьбами!

— Вася, — закричал Иван Иванович. — Вот так сюрприз!

Затем, обращаясь к своим спутникам, он прибавил:

— Василий Владленович Бескозыркин, мой бывший товарищ по лагерю. Знакомьтесь: инженер Степан Андреевич Шашкин и поэтесса Варвара Александровна Лермонтова, правнучка нашего великого Пушкина.

Варя, Степан Федорович и Бескозыркин обменялись рукопожатиями.