Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

На прошлой неделе я купил столик для телевизора. В доброе старое время, когда человек заказывал столик, он получал столик. Сейчас он получает скелет столика с многочисленными винтиками и пружинками и с точными инструкциями на санскритском языке. К инструкциям приложен план столика в готовом виде.

Я провел целых три дня над постройкой столика по методу «Сделай сам». Ничего у меня не получалось. Должен признаться, что хотя я и недурно владею английским языком, санскритского я совершенно не понимаю. У меня, как нарочно, выходил столик о трех ножках, но не о четырех. Для четвертой ножки не находилось места, хотя на плане столик был изображен с четырьмя ножками. Я тщательно проверил; вначале подумал, что быть может я обсчитался. Нет, ножек четыре.

Наконец, я пригласил соседа, инженера. Кто, подумал я, мог бы лучше построить столик по системе «Сделай сам», чем инженер?

Не знаю, кто. Мой сосед не мог. Он оказался обладателем таких же свинцовых рук, как и я. Разница между ним и мной заключалась в том, что, когда я не справлялся с заданием, у меня был вид идиота, а он не справлялся с ученым видом знатока. Результат, однако, был один и тот же.

Инженер не захотел, конечно, признать, что он не знает, как из данных частей сколотить столик. Он нашел козла отпущения в лице бесталанного автора инструкций. «Он что-то напутал тут, — сказал инженер. — Этот винтик вон в то отверстие не влезает. Я не понимаю, почему они поручают составление инструкций людям ничего в этом не смыслящим. Напишите им письмо».

Под словом «им» мой сосед подразумевал фабрику, производящую столики для телевизоров.

Я горячо поблагодарил инженера за совет и помощь и срочно вызвал помощника дворника Эдди.

Через пять минут Эдди пришел. Я тотчас же всучил ему инструкции. Эдди даже не взглянул на них. Он повертел в руке одну деталь, потом другую, потом третью, вынул из кармана отвертку, порылся среди винтиков, закурил, спросил, есть ли у меня в холодильнике бутылка пива, замурлыкал какую-то песенку, поднес к губам поданную мною бутылку и стал пить прямо из нее, потом осмотрел дело своих рук и жизнерадостно сказал: «Вот вам ваш столик!»

Я ему всунул в руку доллар.

— Вы гений! — сказал я Эдди, и он вполне со мной согласился.

На следующий день сосед инженер спросил меня:

— Написали письмо?

— Нет, — ответил я. — Мне помог Эдди. Столик готов.

— Он следовал инструкциям? — спросил сосед.

— Нет, — сказал я. — Эдди даже не посмотрел на инструкции.

— То-то же! — воскликнул сосед. — Инструкции составлены неверно. Непременно напишите им.

Я всегда мечтал о шикарной жизни американского миллионера. Особенно меня тянуло в Нью-Йорк, самый богатый город в мире. Я очень много читал о Нью-Йорке, и даже выпад Горького против «Города Желтого Дьявола» нисколько не омрачил мои мечтания о нем.

Я был исполнен решимости стать миллионером. Был готов преодолеть всяческие препятствия, пойти на любые жертвы.

Остап Бендер мечтал о Рио де Жанейро. Но Остап был романтик, идеалист. В Рио де Жанейро никто не ехал, чтобы наживать там состояние. Остап устремлялся в столицу Бразилии, чтобы в ней растранжиривать деньги, добытые им на родине тяжелым трудом.

Я же, в отличие от Остапа Бендера, был человеком расчетливым, практическим. Миражами и фантазиями я не прельщался. Экзотика на меня не действовала. Пальмы, креолки, мулатки и разные там дуэньи меня не привлекали. Я хотел охотиться за долларами. А доллары, как всем известно, водились преимущественно в Соединенных Штатах Северной Америки, в частности в Нью-Йорке.

Из биографий американских миллионеров я уже в раннем детстве узнал, что к богатству вел только один путь. Для того, чтобы стать американским миллионером, надо было родиться бедняком. Это меня вполне устраивало. Особенными богатствами семья моя не располагала.

Дальше, однако, возникли трудности. Одна половина американских миллионеров детство провела в качестве юнг на разных кораблях. Другая половина американских миллионеров в детстве продавала газеты.

К сожалению, в Новгороде я не встретил ни одного шкипера, ни одного морского волка, который захотел бы меня взять к себе на корабль в качестве юнги. А вопрос о продаже мной газет был, вообще, праздный. Во всем Новгороде, если не ошибаюсь, было десять газетчиков, и у них всех были киоски. Продавались в киосках газеты, журналы и собрания сочинений анонимных классиков, увековечивших для потомства великие имена Шерлока Хольмса, Ната Пинкертона и Ника Картера. В киосках также продавались билеты на вход в пристроенные сбоку уборные.