Владимир Черепнин - Сборник рассказов

И поспешно ретировался. Александр узрел причину скоропалительного бегства бывшего депутата и поприветствовал нового гостя:

— Здравствуйте, Владимир Владимирович.

— Привет, Сань. Я на минутку. В спорткомитет надо. Они решили новый вид спорта утвердить. Путиноборье. Там сначала дзюдо, горные лыжи, а потом гонка на подводных лодках и стрельба баллистическими ракетами. Соглашаться или нет, ума не приложу. Ты подумай, а потом позвони. Как скажешь, так и будет. Пока!

Вначале артисты, потом политики, что же дальше будет? Только Александр подумал об этом, как материализовался Арнольд.

— Акуна матата, Саша!.. Тьфу, блин, аста ла виста, беби! Я и артист, и политик, как шампунь-кондиционер, два в одном. Представляешь, как трудно губернаторствовать? Мир спасать гораздо проще было. Да, что там мир, рожать, и то сподручней, чем штатом управлять… Ой, кто это там у тебя?

Александр оглянулся и обрадовался. Наконец-то появились они, до боли знакомые, милые привычные черти и зеленые человечки. Он облегченно вздохнул и, перед тем как погрузить лицо в тарелку с салатом, успел подумать, что больше никогда не будет «отдыхать» при помощи коньяка. Сей напиток придуман не для отдыха, а исключительно для выпендрежа. И дорогой жутко, и после перебратия глюки какие-то неординарные. То ли дело после самогона: чертей погоняешь по квартире, с человечками пообщаешься и спать. И ни каких тебе V.I.P.-персон…

— Ну, что, так и будем мычать?

— Му.

— Я же знаю, что ты можешь и по-другому, по-нашему.

— Му-у-у.

— Ладно. Без протокола. Смотри, выключаю диктофон.

— Давно бы так, гражданин начальник.

— Уф! Как же тяжело. Первый раз приходится корову допрашивать.

— Можно подумать, что я каждый день с ментами калякаю.

— Странно, вообще, что ты умеешь разговаривать.

— Что ж тут странного?

— Ни фига себе! Коровы не умеют говорить.

— С чего это ты взял?

— Ну, как же. Не зарегистрировано ни одного случая.

— А о чем с вами разговаривать? О моде, подружках-стервах, если с бабами, или о политике, футболе и о бабах, если с мужиками? Кабы не экстренный случай, вообще никогда бы не заговорила.

— Кстати, об экстренном случае. Ты понимаешь, что провалила милицейскую операцию, которую готовили несколько месяцев?

— Ни фига себе операция! Бабу Глашу хотели замести, менты позорные.

— Это для тебя она баба Глаша, а для нас — наркодилер. Мы ее давно выслеживаем. Да она весь рынок дури под себя подмяла!

— Брехня. Безобидная старушка.

— Ага! Прикидывается божьим одуванчиком, мол, на базаре молочком торгует, а под этим видом наркоту распространяет. Причем зелье в молоке и разводит. В твоем небось?

— А как же, я у нее единственная, кормилица. И молоком торговать никому не возбраняется.

— А ты знаешь кто у нее покупатели? Наркоманы. С утра в очередь выстраиваются.

— Что ж с того? Исправились ребята, одумались. Встали, так сказать, на путь истинный.

— Куда там! Анализ показал, что в молоке содержится сильнодействующее наркотическое вещество неизвестного происхождения. Мы везде скрытых камер понаустанавливали, но никак не могли засечь, когда она дурь разбавляет. Оставался последний вариант — во время дойки. Хотели взять с поличным, а тут ты все испортила.

— Ни фига себе! Со всех щелей ОМОНовцы в масках и с автоматами повылазили, как тараканы от дихлофоса. Нинзя хреновы! Да другая бы на моем месте с перепугу бы всех перебодала и применила бы навозный брандсбойт, а я только поругалась немножко и послала.

— Ага, а каково спецназовцам? Они не привыкли, чтобы их коровы посылали. Трое в психушке, а остальных до сих пор ловят. Я и сам чуть не сбрендил, когда услышал. Хорошо пьяный был. Кстати, где ты таких матюков набралась?

— Нашел чему удивляться. Забыл что ли где живем? В деревне. Кабы я начала Жопенгауэра цитировать, тогда б другое дело, а так…

— Ладно, бог с ними, с ОМОНовцами. Скажи, может ты видела, как баба Глаша зелье в молоко подсыпает и, главное, где его прячет? Все перерыли, ничего не нашли.

— Стукачку из меня хочешь сделать? Не выйдет, мент позорный! Хотя, ладно, по секрету скажу, есть за бабкой криминал.

— Ну, ну?!

— Она один раз из колхозного стога охапку сена стибрила. И то не для себя. Все мне, сиротинушке. А к наркоте она никакого отношения не имеет. Даже не знает, что это такое. Ты ей карбюратор покажи и скажи, что героин, — поверит.

— Откуда же тогда дурь в молоке?

— А мне почем знать?