Владимир Черепнин: Вовка в Троеклятом

Черт явился по мою душу в пятницу. Правда, в тот момент я понятия не имел, что это черт. Тогда мне было совсем не до чертей.

Но начну все по порядку. Зовут меня Владимир, а называют все — просто Вовкой, так как от роду мне всего двадцать лет с малюсеньким хвостиком. Работаю слесарем-сантехником в ЖКХ № 25.

Итак, все началось в пятницу. А, как известно, пятница не только день шофера, но и всенародный праздник. Не одни шоферюги радуются завершению трудовых будней.

А для нашего брата этот день, вообще, золотое дно: ведь все сантехнические проблемы, так или иначе связанны с водой. Начиная со сравнительно чистой питьевой и заканчивая, простите, фекальными. А все неисправности заключаются или в отсутствии, или, наоборот, в избытке данных жидкостей. И именно в пятницу, дабы не оставаться один на один на все выходные с протекающим краном или, того хуже, унитазом, жильцы бывают особенно щедры.

Этот теплый майский день тоже не был исключением. По окончании работы, а трудиться пришлось до восьми вечера (один унитаз никак не хотел вбирать в себя то, что ему положено), я и двое моих коллег выпили две бутылки водки, заработанных как раз за починку упрямого унитаза. Правда, я ретировался, когда в последней бутылке оставалось грамм сто. Во-первых, не хотелось в очередной раз выслушивать пьяные базары охмелевших старперов. А, во-вторых, опыт подсказывал, что двумя бутылками «праздник» не ограничится, и за следующим пузырем придется бежать мне. Так что я покинул родную контору изрядно захмелевшим.

Уже стемнело. Чтобы срезать угол, меня понесло через лесопарк. Вообще-то, трезвым, в темное время суток меня в парк не заманишь ни за какие коврижки. Но, как это там у классика? «Безумству пьяных поем мы песню.» А так как поблизости не было моря, чтобы проверить его поколенную глубину, то меня понесло через темный парк, набитый синими отморозками допризывного возраста.

Погода и настроение были отличными. Но идиллия закончилась, как только я достиг середины лесопарка. В стороне от дорожки раздался девичий визг, сопровождаемый грубым хохотом акселератов.

Будучи трезвым я, скорей всего, прошел бы мимо, придумав какую-нибудь плотную отговорку для своей совести. Хотя, как я уже упоминал, в здравом рассудке такая ситуация возникнуть не могла: на освещенных людных улицах хулиганы редко так откровенно нападают на девушек.

Теперь же во мне проснулся герой.

Девушка не унималась. Истошный визг прерывался криком: «Помогите!» Я свернул с дорожки и решительным шагом поспешил на выручку.

Компания располагалась за столиком, коими изобиловал парк. Шагов за десять я подал голос:

— Эй, орлы, отпустите девчонку!

Эх, мне бы чуть-чуть пораньше навести резкость. Но, увы, свет луны едва проникал сквозь кроны сосен, да и алкоголь сделал свое дело.

Компания на мгновение утихла и замерла. Тут-то я и понял свою оплошность: ни какого нападения не было. Эта стерва просто прикалывалась. В одной руке у нее была сигарета, в другой — бутылка пива. Визжала для хохмы, а шесть бугаев восторженно ржали.

Сучка опомнилась первой:

— Во, блин, рыцарь! Хватай его, ребята!

Геройство улетучилось мгновенно. А в пьяной голове хватило ума понять, что спасение — в быстрых ногах. Я побежал.

— Ату его!!! — Вновь завизжала пьяная паскудница. И сразу же за спиной раздался дружный топот.

Приходилось лавировать между соснами. Подбадриваемый выкриками: «Стой, падла! Все равно не уйдешь, сука!» — я бежал очень быстро. Но преследователи развернулись цепью, с явным желанием прижать меня к ограде стройплощадки, расположенной у края парка.

Я вспомнил о проломе в железобетонном заборе и стал забирать влево, где по моим предположениям находился спасительный проход.

Пьяная интуиция не подвела: я выскочил из парка всего за четыре пролета от спасительной дыры. Спустя несколько секунд я вбежал на территорию стройки, сопровождаемый наступающими на пятки шестью жлобами и отставшей, верещащей что-то неразборчивое, виновницей этого кросса.

Конечно, стройкой это сооружение можно назвать с огромнейшей натяжкой. Когда-то это действительно была стройка. По задумкам еще коммунистических отцов города здесь должен был радовать их взор грандиозный Дом пионеров. Но с наступлением новых времен строительство было заморожено. Потом «хозяйственные» жители окрестных домов разволокли все, что можно было утащить, в результате чего отпала надобность в стороже. С тех пор уродливая коробка (строители не успели даже до конца вывести первый этаж), больше напоминающая послевоенные руины, стояла уже много лет никому не нужная и медленно разрушалась под воздействием дождей, ветров, морозов и прочих прелестей погоды.