Владимир Елистратов - Рассказы

Он вышел, держа руку у груди, и побрёл, прямо с рукой на груди и пошатываясь, куда-то в сторону детского магазина «Кораблик». Кристина, как писали в советских романах, «долго смотрела ему вслед». Потом с нежным упрёком шепнула:

— Гришенька… — и заплакала.

Эту ночь Гриша, как я уже сказал, провёл у меня. Через полчаса после того, как он пришёл, позвонила Кристина и всё мне рассказала.

— Только не говори ему, что это была я.

— Не скажу, Кристинчик.

А потом на кухне ту же историю рассказал мне Гриша.

— Только не говори ей, что я того… ну… целоваться предлагал…

— Не буду, Гришань.

Поскольку эту историю я изучил, так сказать, в двухмерном пространстве, то, добавив ещё одно, своё измерение, — добился трёхмерного эффекта. Стереоскопического.

На следующий день Гриша, конечно же, вернулся к Христе. Живут они дружно. Никаких выяснений отношений между ними больше нет. Но вместо Гриши Кристина теперь часами говорит по телефону со мной:

— Давай, Вовка, будем с тобой обсуждать наши с Гришей отношения. Наши с Гришей отношения, Вовка, безумно, ужасно осложнились за последние трое суток…

Я кладу на стол трубку, из которой мерно моросит Кристинин рассказ про отношения, и открываю конспекты лекций, которые завтра я буду читать студентам.

Именно «буду читать», а не «прочитаю». Для студентов, думаю, звучит страшновато.

Ася Печерица, моя приятельница по университету, — очень невезучая. Неудачница. Это бывает. По себе знаю.

Вообще-то я не понимаю, что такое «неудачник». Бывает, что человеку по жизни не везет, а он счастливый. И наоборот: пруха обормоту — сказочная, а он вечно в депрессии. Темное это дело. Но предположим, что все-таки есть люди везучие и невезучие. О везучих людях говорить скучно и неинтересно, а вот о лузерах — одно удовольствие.

Невезучие люди бывают разные. Но в целом, по моим скромным наблюдениям, их можно разделить на два типа.

Одни всю жизнь страдают от своего невезения. Ноют, плачут, обижаются. Достают окружающих.

Другие — над своими неудачами ржут, тем самым продлевая себе жизнь и улучшая цвет лица. Мало того: они просто не могут без лузерства. Если вдруг с ними хотя бы день не происходит ничего невезучего, они начинают тревожиться, потому что — непорядок. Кроме того, такие люди вообще склонны относиться ко всему на свете весело.

То есть всех неудачников можно разделить на неудачников-пьеро и неудачников-арлекино.

Ася (в отличие от меня, типичного пьерошки, который упорно прикидывается залихватским арлекино) относится ко второй категории. Более жизнерадостного человека я никогда не встречал.

Общую невезучесть Ася унаследовала у своей мамы, Татьяны Ивановны, которая, наоборот, классический пьеро. Ее (Татьяны Ивановны) недолгий (двухлетний) муж, Семен Сергеевич, автор Аси, а также хронический бабник, алиментщик и игроман, говорил: «Таня — тихая, как моль, и несчастная, как окурок».

Помню, как ни позвоню Асе домой, слышу плачущий бас Татьяны Ивановны:

— Аси нет.

И тут же Асин колокольчик:

— Мам, дай сюда… Привет, Вовешка, дай денег немножко…

Семен Сергеевич всю жизнь был классическим жизнеутверждающим балбесом. Даже в тюрьме, куда он все-таки сел за неуплату алиментов, Семен Сергеевич (кликуха — «Лыба») заведовал художественной самодеятельностью и был массовиком-затейником.

А Ася стала удачным гибридом мамы и папы.

Аська вообще умеет во всем видеть смешное. И находит его в самых неожиданных местах.

Помню, как-то раз мы, студенты (была вторая половина восьмидесятых), на день филолога стояли в длиннющей очереди за вином. Стоим уже больше часа. Обстановочка, мягко говоря, стрессовая. Вино, говорят, кончается. Все кругом злые, как голодные бульдоги. А Аська ржет. В чем дело?

Оказывается, она втихаря сняла со стены официальную бумажку (такие, кстати, и сейчас еще висят, особенно в сельмагах), где черным по белому угрожающе пропечатано, что «алкоголь разрушающе действует на сердце, печень, почки, желудок, головной мозг и другие органы пищеварения».

Вина нам не досталось: кончилось прямо перед нами. Наши органы пищеварения в виде головного мозга остались неразрушенными. Но больше мы Асю с собой в очереди за вином никогда не брали.

Личная жизнь у Аськи, естественно, не сложилась и вряд ли уже сложится.

Еще на студенческой картошке ей очень понравился один ангелоподобный юноша Ваня из Сибири. Физик. С филологом Асей они романтично собирали свеклу.