Нонна Само - Пришла подруга

А он мне – знаете, что он мне ответил? Он ответил так:

– Ну хватит ерунду молоть. Есть хочется.

Вот и поговори с таким.

Мария Петровна возлежала на палубе в шезлонге и рассказывала свою историю. Два года назад ее бросил муж, сказал, что надоела вся эта бездуховность. Нашел себе другую жену, духовную. Натурально, в два раза моложе. Ушел, в общем. Квартиру, правда, не делил, оставил им с дочкой квартиру, и на том спасибо. Квартира хорошая, двухкомнатная, в центре. Ну, пометалась она, поплакала, это уж как водится. Потом квартиру сдала, сняла маленькую, однокомнатную, на окраине, зато дешево, переехали туда с дочкой. Теперь вот в круиз с дочкой поехали. На следующий год мечтают в Париж махнуть. Французский язык учат. Муж, увидев такие дела, назад просится.

– Ну и… – вытянули шеи слушатели.

Мария Петровна задумчиво посмотрела вдаль на приближающийся остров Мальта.

– Жамэ, – отрезала она. Что в переводе с французского означает: «А пошел он…»

У Розы Яковлевны было две идеи: сделать подтяжку и уехать в Америку. Ее покойный брат Гриша говорил: «У Розы идей как у сумасшедшего». Неясно, что он имел в виду: их количество или качество.

– Зачем тебе подтяжка, что от этого изменится? – спрашивала ее дочь Лиля.

– Буду выглядеть моложе, – объясняла Роза Яковлевна.

– Почему ты захотела выглядеть моложе, когда тебе стукнуло восемьдесят?

– А когда я должна была захотеть, когда мне стукнуло двадцать, что ли?

– И почему Америка, кто тебя туда пустит?

– Дора достанет фальшивую справку, что я – ее родная сестра. А ты будешь ездить ко мне в гости, посмотришь мир. Я пришлю тебе денег: мне там дадут пенсию шестьсот долларов.

Упомянутая Дора была ее подруга, уехавшая год назад.

– Мы с Дорой все решили: будем жить на ее пенсию, а тебе посылать мою, тебе надо посмотреть мир.

Роза Яковлевна пережила революцию, Гражданскую войну, коллективизацию, индустриализацию, культ личности, арест и смерть родителей, блокаду в Ленинграде, строительство коммунизма, перестройку, строительство капитализма. Теперь ей хочется пережить полет через океан (она никогда не летала на самолете), увидеть небоскребы и получать пенсию в долларах, о которых столько говорят и которые она никогда не держала в руках. И еще дать возможность несчастной, одинокой пятидесятилетней Лилечке попутешествовать. Теперь, слава богу, все это разрешено.

Надо, конечно, личную жизнь устраивать, замуж выходить. Уже три года как развелась, а все время переживаю, время попусту теряю. А за кого выходить-то, знакомиться где? Летела два года назад из Сухуми после отпуска, не отпуск – одни нервы, в самолете разговорились с одним грузином, врач, говорит, из Москвы. Довез на такси до дома. Ну приехала, обменом занялась, переехала, теперь этот грузин объявился, звонит. Дом, где раньше жила, запомнил, пошел по соседям, они ему мой новый телефон дали. Я, конечно, им высказалась, в том смысле, что нечего без разрешения телефон давать, но, говорят, умолял, буквально на коленях стоял. Теперь я в ужасе: подозреваю, что нужна ему моя квартира как перевалочный пункт для наркотиков, например. А потом меня мафия убьет, потому что слишком много знала. Говорит, что врач и прочее, – да кто ж его знает, может, врет. Кому верить? Вон по телевизору показывают – один пятьдесят женщин убил, а с виду очень даже симпатичный, почти как этот грузин-врач.

Она постоянно говорит ему, что его любит и если он ее бросит, то она умрет. Она говорит это всем подряд, каждому встречному-поперечному рассказывает о своей любви к нему и что умрет с горя, если они расстанутся. Больше всего ей нравится говорить это в его присутствии большому количеству слушателей, в гостях, например. Все теряются от таких откровений, глаза отводят, а он ничего не видит, счастлив просто, что вот так его любит женщина, его жена. Он тоже всем рассказывает, что она пожертвовала ради него семьей, то есть ушла от мужа, и это подтолкнуло и его, в свою очередь, оставить свою жену. Но она сделала первая такой решительный шаг, что еще раз доказывает ее любовь к нему. Что муж ее был горьким пьяницей и даже поколачивал свою жену и дело так и так шло к разводу – об этом как-то не упоминается, поскольку в этом случае нарушается чистота жанра и вообще уменьшается величина принесенной жертвы. Пьянки и драки бывшего мужа остаются как бы за скобками рассказов и, в конце концов, вообще забываются, и остается история о несчастном муже, добром и слабом человеке, брошенном ради великой любви к другому. Все отрезано, все – в прошлом, а настоящее в ее жизни – это он, и ее любовь к нему, и «я не буду жить без тебя», – такие вот слова.