Нонна Мордюкова - Записки актрисы

Я родилась грузчиком и до поры до времени была как мальчишка: широкоплечая, мускулистая, порывистая.

Маму любила и жалела до слез; провинюсь, бывало, накажет, не говорит со мной больно было, стерпеть невозможно. По бедности взрослые трудились до упаду и неминуемо вынуждены были звать детей на помощь. Безоговорочно я подхватывала мамины-мамочкины поручения, но постоянным было желание выгадать минутку, чтоб прыгнуть в речку, поскакать по поляне и сделать вид, что не слышала ее зова.

Пошли братики и сестрички рождаться… Хорошенькие, беспомощные.

Стала и их на закорках таскать, и хворост, и кукурузные початки только поспевай.

Я делила трудности со взрослыми. И не я одна все мои сверстники.

От работы уйти было некуда, как от своего имени и места рождения.

Таскала и помогала…

А мама ругалась. Возле мамы чего не сделаешь! А ей надо было больше заботитьс о маленьких.

"Ты, кобыла здоровая, зачем надкусила пряник?" "Это не я…"

"Брешешь зубы твои отпечатались".

Крыть нечем.

Однажды вдруг рассмотрела я свою руку и увидела, что некрасива она, уже натруженная.

Школу я воспринимала, как курорт: училась неважно, так как главным моим стремлением было по звонку сигануть из окна, кричать, чудить, прогулять урок…

По русскому и литературе тем не менее сыпались хорошие отметки.

Это было для меня легко сочинение написать, словно прыгнуть в палисадник.

Такие "математики", как я, как-то раз собрались и написали письмо Сталину, чтобы отменил этот предмет. А пока Ольга

Пастухова из года в год выручала. И как у нее все быстро решалось!..

Однако и я в передовых была, когда надо было полы мыть или парты таскать. Только и слышишь: "Мордюковочка!" Бригаду в момент организуешь и работа закипела.

Перетаскав парты, босиком мчусь по пустому коридору, аж в ушах свистит.

От меня постоянно ждали хулиганских выходок, хотели, чтобы отмочила что-нибудь. Один раз чуть не утопилась в Азовском море.

В уборной кто-то написал слово на букву "х". Вызвали меня в учительскую и стали пытать. Сколько слез пролила, молила поверить, что это не я. Не выдержала и побежала к маме.

Мама! Я в море утоплюсь!

Мама заплакала. Пошла в школу. Завуч "подбодрила":

Мы верим, что не она писала, но на нее подумать вполне можно.

Собирай книжки, и пойдем отсюда!тихо приказала мама.

Стала учиться я в другой школе, надеялась начать новую жизнь.

Посадили меня за первую парту. Только учительница повернулась к доске, как я с силой кинула галошу назад. Она полетела, ударилась с хлопком о заднюю стену. Я, как памятник, не шелохнусь. Общий смех. Вот тебе и новая жизнь!

Когда много лет спустя затеяли обо мне фильм снимать, классная руководительница сказала: отзывчивая и компанейская, но школу не любила и все…

Кончилась война. В товарном вагоне ехать в Москву да еще без билета хорошо! Делились хлебом, песни пели. Колеса крутятся по назначению едем. Чего еще надо?

В институте уцепилась мертвой хваткой за специальные предметы.

Хвалили, а потом раз и собрание о моем исключении из института.

Общеобразовательные предметы путались у меня в ногах, мне не хотелось даже входить в ту аудиторию, где чернявая тетка показывала слайды с камнями, поросшими мохом и травой,это предмет "история искусства". Шесть двоек нахватала, хлебной карточки лишилась и чуть не сдохла с голоду. Принудили пересдать, выдали карточку, и жизнь потекла дальше.

Мы считали, что и война нашим мечтам не помеха, а она и после того, как кончилась, прихватила сильно. "Владимир Ильич с кусочком сухаря пил чай, а пост свой не оставил!"писала мама, когда я позволила пожаловатьс в письме на невыносимую жизнь.

По сценическому движению "норму перевыполняла", и однажды преподаватель Иван Иванович сказал: "Переходи к нам в физкультурный, из тебя получится хорошая спортсменка". Куда там!

Моя душа уже принадлежала Катюше Масловой, Катерине в "Грозе",

Берте Кузьминичне из спектакля Михаила Светлова "Двадцать лет спустя"…

В общежитии минус три, есть хотелось беспрестанно. А шуры-муры все равно крутили. Я рано вышла замуж. Дали нам комнату шесть квадратных метров в институтском общежитии в Лосинке. Стал расти у меня живот, муж недоволен, на курсе смятение. Начали подсчитывать: разрожусь ли к защите диплома? Женька Ташков принес книгу, где сказано: месяцы берутся во внимание не обычные, а "лунные", то есть 24 дня.