Нонна Само: Пришла подруга

Судя по всему, она приготовила к этому случаю целую речь, объясняющую ее решение, и, несмотря на всякие отвлекающие возгласы «Ну, бабуля, ты даешь!» – от Юли и «Мама, я так за тебя рада!» – от Кати, речь была произнесена. Она сказала, что хочет устроить свою личную жизнь, и неизвестно, представится ли еще такой случай. И что она их не бросит, будет часто приходить в гости, благо квартира Петра Ивановича через дом, почти рядом. И что Петр Иванович молод душой, и у них общие интересы, оба любят смотреть мексиканские сериалы. И еще, что ей нравится, что у него имя как у ее папы, и она чувствует с его стороны отеческую заботу. И вообще, в ее возрасте надо думать о том, кто подаст стакан воды в старости. Тут она всхлипнула, и Юля кинулась к ней с криком: «Бабуля, я, я подам!» Но Катя сказала, чтобы она не лезла не в свое дело и что она, Катя, понимает маму, желает ей любви и прочее.

Мамины доводы начали рушиться один за другим почти сразу. Во-первых, ходить в гости к дочке ей не пришлось, поскольку свою квартиру Петр Иванович отдал племяннику-сироте. Правда, у сироты была мама, сестра Петра Ивановича, и был жив папа, но он бросил их давно, и толку от него не было никакого. Так что Петр Иванович с двумя чемоданчиками и фокстерьером Тузиком вселился к матери в комнату. В одном чемоданчике лежала новая атласная пижама бордового цвета, тапочки и старые свитер и брюки. А в другом – инструменты, всякие там отвертки, плоскогубцы и прочие необходимые для его «золотых рук» вещи. Правда, использовать эти инструменты Петр Иванович, судя по всему, не собирался, а когда Елизавета Петровна намекнула, что вот, краны, мол, текут, Петр Иванович заявил, что чинить ничего принципиально не будет, потому что в соседней комнате валяется весь в скорлупе инженер по холодильным установкам, в два раза моложе его, которому починить краны раз плюнуть, и он, этот инженер, в этой квартире живет всю жизнь, а не без году неделю, как Петр Иванович, и вообще, он за справедливость. Все несколько оторопели и промолчали, а что тут скажешь, когда пришелец Петр Иванович кругом прав. И еще они вдруг испуганно поняли, что в семье появился вирус раздражительности, а как ему противостоять – неизвестно. Впрочем, демарш больше не повторялся. Кроме того, параллельно кранам рухнула вешалка в прихожей, но мужская часть населения в количестве двух человек ничего не предпринимала – один из-за лени, другой – из принципа, и пальто клали кучей на вытащенный в прихожую стул. Кстати, свои кулинарные способности Петр Иванович тоже не демонстрировал. «У меня для этого теперь есть жена», – говорил он и нежно целовал ее в щеку. Однако, не надеясь на неопытную в этом деле жену, он завел блокнот и писал для нее «инструкции по приготовлению всяких блюд» (он так и назвал это почему-то не рецептами, а «инструкциями»). Правда, телесериалы они смотрели вместе. Но вот однажды, в самом интересном месте, когда дон Педро планировал какую-то очередную пакость Хуаните (или наоборот), Петр Иванович вдруг объявил, что у него засосало «под ложечкой» и чтобы Елизавета Петровна срочно поджарила ему картошечки. Несколько огорошенная Елизавета Петровна направилась в кухню. «И соломкой, Лизанька, соломкой, а не кружочками, как в прошлый раз!» – прокричал ей вслед Петр Иванович. На кухне Катя, как всегда, трепалась по телефону. Елизавета Петровна вытащила из пакета картошку и стала чистить, бормоча: «Нет, вы подумайте, еще и соломкой, нашел время…» Катя, уловив в голосе матери непривычные раздраженные нотки, быстро закончила разговор. «Мам, ты что, почему ты вдруг чистишь картошку, а как же твой дон Педро?» «Дон Педро? – хмыкнула Елизавета Петровна. – Мой дон Педро сидит в атласной пижаме и требует… – она вдруг затряслась от с трудом сдерживаемого смеха, – требует… картошки, причем… – она смеялась уже не сдерживаясь, – …причем… „соломкой“, ой, не могу!» Катя, хотя не очень поняла, в чем дело, глядя на хохочущую мать, тоже начала смеяться. Глядя друг на друга, они буквально покатывались со смеху, постанывая и вытирая выступившие от смеха слезы. В дверях кухни появился Леша. «Что это с вами?» – несколько испуганно спросил он. Катя с мамой на мгновение замерли, посмотрели на Лешу, потом друг на друга и буквально согнулись пополам от нового приступа смеха. «А это… Мой… мой… – постанывала, изнемогая, Катя, – это мой… дон Педро, ой, не могу!» Леша оскорбленно удалился. Отсмеявшись, Елизавета Петровна начала на разделочной доске резать соломкой картошку. «Мам, ну на что он нам, а? – закуривая, задумчиво произнесла Катя. – Может, завязать тебе с этим делом?» «Да ладно, – махнула рукой Елизавета Петровна, – пусть живет, куда ж его теперь денешь?» «Вот тебе и стакан воды», – опять сказала Катя. «А ты что, думаешь – он не даст мне стакана воды в тяжелую минуту? – Елизавета Петровна выложила картошку в сковородку. – Даст, как миленький. – Она закрыла сковородку крышкой и, вздохнув, неуверенно добавила: – Может быть…»

Читать дальше