Хаим Граде: Безмужняя

Однажды Мэрл пошла на похороны давней своей знакомой, которую знала еще с девичьих лет. Она слушала, как женщины, ее бывшие подруги, кричали покойнице в незасыпанную могилу, чтобы покойница стала доброй заступницей им, их мужьям и детям. Когда могилу засыпали, женщины окружили кладбищенского хазана [4] Хазан — ведущий синагогальной службы. Кладбищенский хазан исполняет на погосте кадиш. , и каждая заказала заупокойную молитву от себя и своей семьи. Мэрл удивлялась подругам: в молодости они, бывало, ходили на демонстрации против русского царя, а теперь, гляди-ка, что с ними стало!

Прежде чем уйти с кладбища, заплаканные женщины обступили белошвейку и стали расспрашивать, чем она занимается. Они оправдывались, что замучены детьми и так загнаны, что даже высморкаться некогда. Что за жизнь, если видимся только на похоронах! И так же слезно, как прежде обращались к покойнице, они говорили:

— Мэрка, что ты сидишь, опустив руки? Выходи замуж, хоть еще раз в жизни мы встретимся по счастливому поводу!

Мэрл в ответ улыбнулась, но с ними не ушла, сказала, что хочет подойти к могиле отца. Она осталась одна и смотрела на свежий холмик, словно советуясь с покойницей, следует ли ей снова выходить замуж. По другую сторону свежей могилы стоял, опираясь на палку, кладбищенский хазан и смотрел на белошвейку. Он слышал, что говорили ей подруги. Хазан спросил Мэрл, не хочет ли она заказать заупокойную молитву, а когда она кивнула в ответ, осведомился о ее имени и об имени ее покойного отца. Затем хазан начал нараспев читать «Боже, преисполненный милосердия», а посередине молитвы остановился, подождал, чтобы она назвала имена своего мужа и детей. Так он еще раз проверил, верно ли понял разговоры женщин о том, что Мэрл одинока, не ослышался ли. Но женщина не откликнулась на паузу в молитве, и хазан завершил чтение с большой проникновенностью, всхлипывая, как если бы поминал душу собственного родственника. Мэрл хотела заплатить ему, но хазан отказался: он читал молитву не ради денег. Вечерело, других похорон не ожидалось, и они ушли с кладбища вместе.

По дороге хазан рассказал, что зовут его Калман Мейтес, по профессии он маляр, но в последнее время у него нет работы. А так как Калман еще и хазан, то он ходит на кладбище читать заупокойные молитвы. И если Мэрл хочет знать, Калман расскажет о себе всю правду. Собственно, привычка посещать кладбище появилась у него после смерти жены. Однажды он пришел на кладбище, где как раз были похороны, а старого кладбищенского хазана не оказалось на месте. И он, Калман, сжалился над провожающими и помянул их перед усопшей. С тех пор он и стал изредка ходить на кладбище. Но лишь только найдется работа по специальности, он это дело бросит. А возможно, что и раньше, чем найдется работа, Калман оставит это дело. Он слышал, как женщины говорили, что Мэрл одинока. И он хотел бы спросить, где ее муж?.. Не вернулся с войны? А ведь война окончилась много лет назад, удивительно, что Мэрл до сих пор не обратилась к раввинам! Он вдовствует всего несколько лет и то уже не может выносить одиночества. Она живет на Полоцкой? Так ведь он проходит мимо ее дома всякий раз, когда идет на кладбище…

Хазан проводил ее до дому и пожелал им обоим встретиться при более радостных обстоятельствах. А Мэрл остановилась на крыльце, прислонилась головой к перилам и подумала, что мать права: Ицика уже нет в живых. Она еще помнит его, но в сердце своем уже больше не чувствует.

Неделю спустя Мэрл вдруг услышала, что под самыми ее окнами по тихой Полоцкой улице кто-то расхаживает, постукивает палкой по булыжнику, покашливает, словно хочет привлечь к себе внимание. Она выглянула в окно и увидела кладбищенского хазана Калмана Мейтеса: уставился на ее домик, глаз не сводит.

— Кого вы ищете? — с игривостью цыганки-гадалки спросила Мэрл.

Калман Мейтес ответил, что ищет, где бы ему дали глоток холодной воды. Мэрл пошла отворить ему дверь и подумала, что лето ее жизни уже прошло: к ней сватается старик из похоронного братства.

Калман вошел в комнату, держа в руке палку, торжественно, подобно ангелу смерти, что стучится к покойнику на третий день после похорон. Забыв, что минутой раньше он изнывал от жажды, хазан уселся за стол и спросил:

— Вы были у раввинов?

Мэрл печально улыбнулась и ответила, что никто ее не ждет. Но Калман поклялся, что хотел бы так верить во все хорошее, как он уверен в том, что в охотниках до нее недостатка не будет. Не следует ей быть более благочестивой, чем требует Тора, произнес он мелодично и начал говорить нараспев, как раввин, читающий Талмуд: поскольку прошло пятнадцать лет с тех пор, как ее муж отправился на войну; поскольку из роты ее мужа никто не вернулся; поскольку он был болезненным и мог, стало быть, умереть собственной смертью, она не должна больше страдать. Изумленная Мэрл спросила, откуда он знает, что ее муж был болезненным, и Калман промямлил, что узнал об этом от ее матери. А у сестер он тоже был? — засмеялась Мэрл. Нет, ответил он, только у матери. И он знает, что Мэрл когда-то была жизнерадостной, а красива она и сейчас. Так почему бы ей не сходить к раввинам и не получить освобождение от брака?