Игорь Ковлер - Проклятие Индигирки

– Нет. Это не то, что ты подумал, – остановил его Градов. – Совпадение. Ты уехал по моей подсказке, но в отношении Тамары я чист, иначе с тобой Новый год не встречал бы. – Некоторое время он сидел неподвижно, сосредоточенно размышляя, потом медленно поднял будто свинцом налитые веки. – У тебя там… – он качнул головой, – есть женщина?

Перелыгин опять подумал про Лиду.

– Да нет, – пожал он плечами.

– Значит, есть. – Градов посмотрел на Перелыгина. – Она не поехала с тобой. – Он обо всем догадался. – Не поехала! И сдерживала тебя. – Он впервые улыбнулся своей обезаруживающей улыбкой. – От таких женщин, как Тамара, старина, мужики голову теряют, а она – сама к тебе, но ты – ни туда, ни сюда, – вот и причина, посерьезней твоих планов.

– Не фантазируй, – отмахнулся Перелыгин. – С тех пор десять лет прошло. – Но тут внутри у него будто щелкнул невидимый переключатель. – Я не понимаю, объясни наконец, куда ты клонишь?

– Оставь ее мне, – тихо, но внятно сказал Градов.

– Как это, оставить тебе? – Перелыгин не поверил своим ушам, Градов говорил невероятные вещи. – Ты серьезно? – Перелыгин изо всех сил старался казаться спокойным. – У тебя с ней отношения?

– Опомнись! Я хочу жениться на Тамаре, если ты на ней не женишься.

– А если женюсь? – Перелыгину стало тревожно, как во время сплава по горной речке в резиновой лодке, несущейся мимо торчащих черных камней.

– Тогда мое дело сторона, готов свидетелем быть, коли позовешь. – В словах Градова слышалась доброжелательность. – Я тебе не соперник. Просто реши.

– Ты ведь женат, – ляпнул первое, что пришло в голову, Перелыгин.

– Это препятствие устранимо, – улыбнулся Градов. – Высокие стороны возражать не будут.

– И как ты все представляешь? – Перелыгин чувствовал, что втягивается в какой-то безумный разговор, но хотел его окончания. – Идем к Тамаре и сообщаем, что мы ее переделили?

– Не ёрничай! – Градов держал разговор в спокойном русле, не давая Перелыгину сорваться. – Я хочу, чтобы ты принял решение. Любое. Если – нет, то просто не напоминай ей о себе какое-то время, найди причину, поругайся наконец. С остальным я сам разберусь.

– А если у тебя не получится?

– Значит, не судьба, – вздохнул Градов. – Значит, ей другая дорога заказана. Мы ей мешать не должны.

– Подожди… – Перелыгина осенила догадка. – И ты все это время… – Он осекся. – Или между вами… что-то было?

– Пусто мне, – сказал Градов. – Душа как воздушный шар – одна оболочка, и конфорка под ней еле фыркает. Еще лечу, но все ниже и ниже.

Об одном умолчал Градов, следуя своему правилу подправлять ошибки фортуны – о том, что еще до появления Перелыгина случилась у них мимолетная связь. Тамара прилетела на прииск в командировку, и Градов ошеломил ее своим напором. Две их встречи остались позади, теперь не имели никакого значения, вот Градов и промолчал: «Изменить ничего не изменишь, однако подумать можно черт знает что».

Перелыгин чувствовал вползающую в душу тоску. Вспомнил историю Раисы Барятинской. А сейчас он предавал Тамару. Делил женщину, будто вещь, и это не было абсурдом. Не возмутился, не ушел. Слушал, говорил и размышлял, что его влюбленность в Тамару в любовь не переросла. Почему? Кто скажет – почему? Его разум вел сердце из этой промежуточной жизни в ту, другую, задуманную давно, о которой напомнило письмо Лиды. Что лезет ему в голову? Надо прекратить этот нелепый разговор, они напились и несут всякую чушь.

– Отбрось романтику. – Голос Градова вернул Перелыгина к действительности. – О Томке надо подумать. Делать выбор приходится всегда. – Градов повертел в руке апельсин. – Мне можешь ничего не говорить, я пойму. Об одном прошу. Когда я на нее надавлю, знай, она к тебе кинется. Тогда – держись.

Некоторое время они молчали, перебирая подробности разговора, сблизившего и отдалившего их, наконец Перелыгин посмотрел на часы.

– Скоро восемь, наливай, что ли, столица своего часа дождалась.

– За то, чтобы у тебя там все срослось! – Градов понимающе оглядел Перелыгина. – Только не чувствуй себя подлецом или предателем. – Глаза его заблестели. – Мы честны перед собой и Тамарой, а жизнь всех по местам расставит. Теперь давай! – Они выпили, Градов поморщился. – Вот страна у нас! Пока Новый год до Москвы доберется, целую жизнь прожить можно.

Перелыгин вышел на улицу и принялся бродить возле дома, приводя в порядок мысли. На душе было муторно, потому что, по сути, Градов прав, хотя это, черт возьми, и не его дело. Но ведь он не мог решиться, а теперь, когда выход подвернулся сам собой, юркнул в него, как в проходной двор.