Игорь Ковлер - Проклятие Индигирки

– Заберите, Егор, у них мою одежду… И умоляю вас подняться со мной к Валечке, иначе вы даже не представляете, что может произойти, – качал головой Семечка, вспоминая сковородку.

– Да откуда же муж взялся? – Тамара давилась от смеха.

В ответ скорбное лицо Семечки изобразило кислую улыбку и даже позволило себе стыдливо хихикнуть.

– Спал, представляете, спал как убитый в соседней комнате! – Михаил Леонидович собрался было еще хихикнуть, но спохватился и протяжно вздохнул.

✓ Б. Ельцин обратился к XIX конференции КПСС с просьбой о политической реабилитации.

✓ Открылись регулярные воздушные рейсы из нового аэропорта Каунаса.

✓ Началась всеобщая забастовка в Армении.

✓ Произошло первое межнациональное столкновение криминальных группировок в Москве между азербайджанцами и ореховскими бандитами.

✓ Столкновение войск с бастующими в аэропорту «Звартноц » близ Еревана. Один человек погиб.

✓ В Центре международной торговли проведен 1-й международный аукцион произведений современного искусства, подготовленный британским аукционным домом «Сотби».

✓ Сессия областного Совета Нагорного Карабаха приняла решение о выходе из состава Азербайджанской ССР.

✓ Журналисты телевидения, радио и всех центральных газет впервые в истории были приглашены на заседание Президиума Совета Министров СССР.

✓ На родине Маршала Жукова в деревне Стрелковка Калужской обл. открыта посвященная ему архитектурно-скульптурная композиция.

✓ В Тюменской области открыто новое месторождение нефти, названное Тяновским, в память об известном геологе А. Тяне.

✓ На встрече с Генеральным секретарем ЦК КП Вьетнама Нгуен Ван Линем М. Горбачев заявил, что Всесоюзная партийная конференция подтвердила правильность выбранного пути.

✓ Прошел первый митинг Московского народного фронта.

Второго января мороз вдавил ртуть в термометре до минус шестидесяти. Дожидаясь Пухова, Тамара пила кофе, а Перелыгин переливал в плоскую фляжку из «нержавейки» коньяк – на всякий случай. Вскоре у дома захрустел снег, заскрипело мерзлое железо безотказного «уазика».

На трассе они врезались в плотный туман, смешавший небо и землю. Свет фар отражался от него, слепил глаза. Казалось, что ехали в оцепенелой мгле по скалистому дну молочного моря, которое, извиваясь, вело их между сопок. Вскоре дорога, закладывая широкие дуги и повороты, поползла вверх к Богучанскому перевалу, они вынырнули из тумана, будто выехали на крутой берег. Здесь в черном небе куском светящейся дыни висел месяц, а звезды напоминали россыпи моргающих новогодних гирлянд. Справа свет фар выхватывал из темноты откосы сопок, слева черным провалом подступала пропасть.

Прииск «Богучан», как и все прииски Золотой Реки первого «призыва», появился во время войны, когда не могли себе позволить лишнего, да и не лишнего тоже не могли. И все же, как утлые камельки в безжизненном пространстве между двумя океанами, в муках и лишениях здесь зачиналась жизнь. И каждое лето, до холодов, на сборные пункты ежедневно подходили подводы с золотым песком, едва передвигаемые парой лошадей.

К началу шестидесятых наскоро разведанные богатые россыпи истощились. Геологи выявили множество не добитых в военное время шурфов и скважин. По документам тех времен даже установили имена промывальщиков, десятников, техников, допускавших приписки и низкое качество работ. Возможно, они надеялись, что война «все спишет», возможно, знали, что без лишних хлопот отыщут золото полегче и побогаче, бывало лежащее под ногами. Сталкиваясь со сложной геологией или с низким содержанием, по приказу или на свой страх и риск, они бросали одни земли и переходили на другие. Повсюду остались следы спешки, технической немощи и принуждающей силы времени, перед которыми оказался бессилен и «Даль-строй», не признававший объективных трудностей.

После приезда в Городок Клешнина Богучанская долина первой попала под ревизию. Геологам пришлось проверять недобитые шурфы, переопробовать проходки, применять новые методы разведки, и вскоре прииск, получив больше тридцати тонн запасов, начал вторую жизнь.

Они переехали по деревянному мостку небольшую речку Някунья. Ее замерзшее русло скрывалось в темноте между сопок. Пухов проводил взглядом черный провал долины, вспоминая, как лет двадцать назад проезжал здесь на лошадях с приисковым геологом. Решили отдохнуть в заброшенном бараке, стоящем на линии старых шурфов. Долго рассматривали приклеенные к стенам дальстроевские газеты военного времени. На одной чья-то рука накарябала цветным карандашом: «Триста метров к югу – трупы».