Альманах немецкой литературы. Выпуск 1.

Без потерь обойтись нельзя. Рано или поздно приходится что-то обобщать, что-то отбрасывать, что-то отбирать. Без связующих линий, обобщений, панорамных обзоров (которые волей-неволей от чего-то абстрагируются, что-то выделяют как главное, совершенно пренебрегая всем остальным) мы, видимо, не в состоянии в конце концов отличить одно явление от другого и тем самым познать их. Вопрос состоит лишь в том, чтобы определить, какую часть общей картины, целостного видения литературной ситуации мы можем себе позволить, что из нее мы можем оставить для себя, прежде чем начнем ее урезать и сокращать?

В предлагаемом вниманию читателей обзоре выражен сознательный отказ автора от претензии на окончательность и однозначность упорядочения и отбора материала. Это не «путеводитель», не «краткий очерк», это хор, состоящий из множества различных голосов. Не исключено, что такая разноголосица, такое смешение манер и интонаций кое-кому придется не по вкусу. Вот, например, Хуберт Винкельс в своей статье «В тени жизни» неодобрительно отозвался о подобном «смешении языков» как о выставке товаров в витрине, где ничто не отвергается, где всему находится место: «Свое признание находят и «легкоусваиваемый» бестселлер, и трудный для восприятия фрагмент, исторический роман и триллер, сборник афоризмов, критикующих цивилизацию, и циничные размышления. Все подходит, все пользуется спросом. Литературой может быть все, что годится на потребу, «лишь бы это было хорошо сделано».

Нет, не все может считаться литературой. Но «хорошо сделанной» она, разумеется, быть обязана. Я не могу лишить себя удовольствия поставить рядом «Последний мир» Рансмайера и «Историю карандаша» Хандке, насладиться чтением «Человека из Апулии» Хорста Штерна и «Принценбада» Михаэля Вильденхайна, с равным интересом читать «Парочки, фланеры» Штрауса и поэтологические размышления Слотердийка. И я поостерегусь опрометчиво от чего-то отказаться, оправдываясь тем, что в литературе и без того много хороших произведений, может быть, даже слишком много.

Итак, литература 80-х годов. Ну и как же назвали ребенка? Существует ли некое понятие, описывающее и обобщающее литературу этого периода? Просматривается ли в поле нашего зрения некое ключевое слово, с достаточным основанием связывающее воедино романы и повести этих лет (а может быть, и предыдущих)?

В литературоведении достаточно примеров того, что название эпохи и стилистического направления возникало в рамках самой эпохи, а иногда давалось самими творцами. Часто это были понятия, «закрепленные» за каким-либо литературным движением, школой, кружком, и достаточно часто они касались лишь узкого временного промежутка. Таковы термины «натурализм» или «дадаизм», «экспрессионизм». Но для литературы 80-х годов подобной этикетки не подыщешь.

Насколько велико замешательство в этом вопросе, существующее с давних пор, демонстрирует модель, сконструированная в получившем широкое распространение литературно-критическом справочнике «Даты немецкой литературы», доводящем обзор литературы непосредственно до наших дней. В десятом издании этой книги (1974) книги современных авторов, выпущенные после 1962 года, были объединены под рубрикой «Молодые модернисты современности» (тогда споры о постмодернизме еще не достигли Германии); в 24-м издании (1988) привычно, как давно известное, применяется другое ключевое слово — немецкая литература после 1968 года уже без всяких колебаний рассматривается под фирменным знаком «Ревизия теории, регенерация литературы».

Свидетельство о бедности? Ничего лучшего, более остроумного литературная критика предложить не в состоянии. «Фрагментарность», «бульварная литература», «эпоха обломков» — все это слова, в сущности, свидетельствующие о том, что всеобъемлющего, общего понятия еще не найдено, если оно вообще когда-нибудь найдется. Размышления Хуберта Винкельса и Райнхарда Баумгарта доказывают, что почти все специалисты, следящие за современной литературой, сталкиваются с одним и тем же явлением — под пристальным взглядом исследователя общая картина распадается на противоречащие друг другу фрагменты.

«Сейчас в ходу не связность, а отрывочность, не литература, а литературы, не целые главы, а абзацы, сплошь одни отрывки, даже «обрезки», — говорится в предисловии к опубликованному в 1988 году исследованию Винкельса «Фрагменты», являющемуся одним из первых комментариев к «Литературе 80-х годов», получивших форму книги. С помощью термина «бульвар» Баумгарт пытается (в уже цитированном сочинении) дать определение следующим особенностям «литературы, в последние годы задающей тон»: «Нивелировка, желание понравиться, жажда успеха, определяющая отношение к жизни, ремесленническая добротность выделки, доходящая порой до блестящей виртуозности в использовании подручных средств, большая привлекательность материала и эффективность переработки — все это приобретено за счет крайне невысокой познавательной ценности и социальной безответственности таких произведений». Баумгарт спешит подчеркнуть (и при таком скоплении уничижительных формулировок это несколько удивляет), что он не хочет, чтобы его термин «бульварщина» был понят в негативном смысле, но в конце концов все-таки приходит к следующему итоговому выводу: «Даже головоломнейшее, тщеславнейшее обыгрывание сюжета и манеры письма, которыми занимаются наши доморощенные «мастера» постмодернизма, не в состоянии, а впрочем, и не намерены скрывать тот факт, что они пользуются запасом давно апробированных, ставших привычными средств, на которых они давно набили руку. Их ужасный вкус — всегда вторичен, это всегда — «послевкусие».