Альманах немецкой литературы. Выпуск 1.

Отец узнает это первым, потому что у него работа такая. Фрау Абфальтер, сегодня ей опять у него убираться надо, ничего не подозревая, заходит рано утром в квартиру господина Вейльхенфельда и, повесив свой плащ и сменив уличные туфли, видит что-то ужасное. Склонив голову набок, она посмотрела какое-то время на труп, снова надела свой плащ и уличные туфли и сразу пошла к нам. Потому что она знает, что отцу надо сперва подтвердить смерть в письменном виде, а иначе это не считается, и поэтому сразу находит наш дом. И если она около шести наткнулась на труп, то, значит, в четверть седьмого она уже у нас. Но у нас звонок вот уже несколько дней не работает, а стук ее никто не слышит — потому что мы пытаемся забыть, заспать этот праздник родного края, — она идет под окно родительской спальни и начинает кричать.

Господин доктор, зовет она, сначала тихо, потом погромче, а потом уж и вообще бесцеремонно. Под конец она даже стала камешки в окно бросать.

Когда отец слышит стук камешков, он думает про себя: О господи, опять! — и садится в постели. А потом слышит, что это маленькие камешки, и успокаивается. Но стук не прекращается, и он вскакивает с кровати, прыгает к окну со своим костылем под мышкой и без левой ноги, взъерошенный со сна — но он нам не рассказывает, что ему снилось, — и высовывается из окна.

Фрау Абфальтер даже выронила камешки, которые у нее еще на ладони были, так он ее своим видом напугал. И она даже доброе утро не говорит. Но потом она взяла себя в руки, и откашлялась, и кричит, чтобы отец скорее пришел на Хайденштрассе, 26, там нужно кое-что освидетельствовать.

А кто вы, говорит отец, который без очков хотя кое-что и различает, потому что уже почти рассвело, но не узнает фрау Абфальтер, потому что видел ее только мельком.

Ах, я же это, фрау Абфальтер, слышит он снизу, которая к господину Вейльхенфельду ходит.

Тогда отец ее узнает.

Но, фрау Абфальтер, вы имеете представление, который теперь час, кричит ей отец, который и сам этого не знает и все еще со сна никак в себя не придет. И запахивает пижаму на груди, потому что по утрам у нас вокруг дома всегда холодный ветер гуляет. Только чтобы я что-то там освидетельствовал, вы являетесь в такую рань? Что там такое стряслось?

Тогда фрау Абфальтер говорит, что это из-за господина Вейльхенфельда, потому что господин Вейльхенфельд теперь мертвый.

Ах, говорит отец и, пошатнувшись из-за своей ноги, вцепляется в подоконник, чтобы удержаться. И говорит: Так, значит, вы…

Да, говорит она, как я к нему-то зашла, так прямо сразу и наткнулась на него.

Хорошо, сейчас иду, говорит отец совершенно спокойно, потому что он уже вспомнил, что его не должны волновать жизнь и смерть его пациентов, даже если их очень жалко, он только так, немножко откашлялся. Это покашливание и маму разбудило.

Кто это, спрашивает она отца.

Фрау Абфальтер, говорит отец, она у господина Вейльхенфельда…

А что ей нужно?

Ах, говорит он, господин Вейльхенфельд умер, ты спи.

Потому что у отца врачебный долг, и он теперь уже не может спать, а достает свою ногу из-под кровати, пристегивает ее, надевает вчерашнюю сорочку, брюки и пиджак и на прощанье, как всегда, целует маму в щеку. Берет в прихожей свою тирольскую шляпу и трость, и вот они вместе с фрау Абфальтер, которая сидит рядом с ним, и под ее плащом еще надет прорезиненный фартук для уборки, в утренних сумерках по малолюдным пока улицам нашего города едут в авто на Хайденштрассе. А я, хотя это было ужасно, наверное, опять заснул, пока не стало светло сперва над мармеладной фабрикой, а потом и у нас в комнате. И люди в этих домищах напротив не стали просыпаться, и вставать, и шуметь, и раскрывать окна, чтобы слышно было, как они шумят. От этого я просыпаюсь и снова узнаю — во сне я про это забыл, — что господин Вейльхенфельд умер.

Отец, наверное, сумел стряхнуть с себя сонливость и быстро вошел в квартиру на Хайденштрассе, ему хотелось поскорее все закончить.

Чуть было не споткнулся и, может быть, еще, чего доброго, сломал бы себе что-нибудь о порог, говорил он маме, когда он тогда рассказывал ей обо всем на кухне.

Как и дом любого человека, который уходит от нас неожиданно, вдруг, квартира господина Вейльхенфельда тоже стояла открытой, но туда еще никто не заходил, который что-нибудь трогал, или взял с собой, или что-нибудь об стенку разбил, и мебель вся еще стоит. Отец опасается, что при осмотре трупа фрау Абфальтер, которая от него ни на шаг не отходит, начнет ему помогать, или толкнет его, или просто на него смотреть станет, он кладет ей руку на плечо и отодвигает ее в сторонку.