Мигель Делибес - Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные

— Нет, конечно, — ответил Виктор. — Просто я стараюсь быть реалистом.

— Ладно, — сказал Айюсо. И, не посоветовавшись с Феликсом Барко, взял с полдюжины листов, разорвал пополам и швырнул на пол. Глянул на Виктора, потускнев:

— Сделаем, как говоришь, и конец.

Кармело, явно довольный, поправил очки, повернулся и приоткрыл раздвижные двери в соседнее помещение — просторную комнату, освещенную мощной лампой без абажура, свисавшей с лепной гипсовой розетки; под лампой, вокруг огромного овального стола, на разномастных стульях сидело десятка два юношей и девушек; их лица расплывались в табачном дыму. Все говорили разом, их гомон мешался с гулом телевизора, который стоял на низкой скамейке в углу у стены, рядом с дверью, выходившей в прихожую. Пахло кофейными опивками, прокисшим вином и сигаретами, неряшливо погашенными в пепельницах. В пространстве, не заставленном пустыми чашками и бутылками, не заваленном пачками сигарет и пепельницами, лежали стопками предвыборные плакаты с именами кандидатов, горы желтых и белых конвертов. И здесь, как в остальных комнатах, ошарашивала победная улыбка лидера, оглушали яркие пятна плакатов и флагов, пришпиленных кнопками к стенам. Приход Виктора разрядил обстановку.

— Гляди-ка! Депутат пришел! — сказал Дарио, как всегда многозначительно.

Рафа, восседавший в центре стола, справа от Лали, смешно наморщил свое детское личико.

— Смерть мухам! — воскликнул он. — Скажите на милость, что бы вы, бедные провинциалы, делали без мадридских умников?

На столе перед каждым лежали длинные списки имен и адресов, испещренные пометками. Анхель Абад протянул Виктору один из них.

— Ну, как выглядит списочек с тобой во главе?

Виктор улыбался и кивал. С некоторыми перебрасывался фразами.

— Да, вижу, большая работа проделана, — говорил он.

Похоже, он оробел, обнаружив, что столько людей трудилось исключительно во славу его персоны. Сквозь стеклянную дверь видно было, как две совсем юные девочки, не замечая его присутствия, продолжали начинять конверты. Хотя все были очень молоды, чувствовалось, что они крайне утомлены. И только Лали, гордая и уверенная в себе, сидела на стуле прямо — в отличие от всех остальных, понурых и усталых. Виктор посмотрел на нее, и Лали движением подбородка — хорошо вылепленного, но чуть-чуть слишком энергичного и мужественного — указала на двери, которые Кармело только что закрыл за собой.

— Те закончили?

Виктор шевельнул бровями.

— Нет еще, продолжают.

Рафа взорвался:

— Продолжают, чтоб им пусто! Целый день продолжают, что они, в самом деле, не понимают, что к чему?

— А что за спешка?

— Конечно, спешка, чтоб им пусто. Пока они не кончат, мы не можем делать дело, а разослать надо больше ста тысяч конвертов.

Со стен глядели кандидаты, на полу томились стопки желтых и белых конвертов. В тишине раздался голос теледиктора:

— Не забудьте: «Сумо — надежное средство».

Рафа скрестил руки и смешно, как обезьяна, почесал под мышками.

— Надежное средство, ну и ну! А на дезодорантах в этом году кое-кто наживается: жара не спадает.

Маленькая, смуглая, не слишком миловидная девушка со значком на отвороте розовой блузки — Виктор видел ее в ячейке впервые — повелительно сказала Рафе:

— Кончай трепаться, старик, займись делом. Этот лист закончен?

Рафа переменно поклонился:

— Закончен, сеньорита.

— Тогда отложи его в сторону, чтоб не запутаться.

Прерванная деятельность возобновилась. Педрито Недотепа семнадцати неполных лет уважительно обратился к Лали:

— Куда класть эти конверты?

Лали снова указала подбородком:

— Рядом с теми, но не перепутай их. У нас еще нет адресов с севера провинции.

Кармело посмотрел в окно и молча оглядел пустынную улицу, усеянную листовками. Наклонился, открыл нижнюю створку окна. Спросил:

— Не мешает? А то дышать нечем.

Анхель Абад помотал головой, Рафа сложил левую руку трубочкой, правой ладонью закрыл эту трубочку с одной стороны, а с другой дыхнул в нее.

— Если бы не предвыборная канитель… — сказал он. — Ах ты черт, братцы, ведь июнь на дворе!

Смуглая девушка в розовой кофточке не отставала:

— К которому часу надо приготовить для Арсенио текст письма?

— К восьми, — сказал Дарио. — Если успеем, к двенадцати будет готов весь тираж.

Рафа кивнул на раздвижные двери. Насмешливо сказал:

— Глядишь, и успеют.

Наступило молчание. В такт лившемуся с экрана монотонному бормотанию усердно двигались руки, двигались механически, со сноровкой, выработанной за многие часы. Анхель Абад оторвался от дела. Спросил Виктора: