Мирьяна Новакович - Страх и его слуга

Мысли бывают быстрыми и медленными, в гармонии с ними течет и время: быстро, когда думаешь быстро, и медленно, когда думаешь медленно. Судя по всему, я думал быстро, потому что, когда в дверь постучал мой слуга, день уже подходил к концу.

— Пора собираться на маскарад, — сказал он важно, а, когда увидел костюм и маску дьявола, глаза чуть не вылезли у него из орбит. Но ему хватило мудрости воздержаться от высказывания.

— Лучше помолчи, — сказал я, и он послушался. Помог мне одеться. К сожалению, отверстия для глаз на маске были расположены слишком близко друг к другу, и видно через них было не очень хорошо. Впрочем, ввиду того, что уже порядком стемнело, — как из-за приближения вечера, так и из-за облачности, я вообще плохо видел.

Начался дождь. Дул сильный ветер, и через открытое окно в комнату залетали капли. В уголках моих глаз блеснула молния.

Но все это не помешало мне выглядеть столь же великолепно, как и всегда.

— Ты сумел договориться с сербами?

— Без труда, хозяин, я просто не знал, кого из них выбрать, они готовы были драться за эту работу.

— И? Кого ты нанял?

Гром ударил так громко, словно прямо в моей комнате.

— Одного ловкого парня из Пожареваца, он мне показался самым способным и надежным. Недавно был в Косово. В славном Косово.

— Раз уж ты вспомнил Косово, я всегда хотел узнать, почему вы, сербы, так прославляете Косово, хотя вас там разбили наголову?

— Косовское поражение для нас награда. Если бы мы победили, поди знай, какие беды навалились бы на нас потом.

— Хм, этого я не знаю, но знаю, что в поражении много величия, столь дорогого Беззубому… А как того парня зовут?

— Не знаю, не спрашивал.

— Ступай, до утра ты мне не нужен.

Новак без промедления удалился, довольный тем, что может всю ночь пьянствовать, а я принялся расправлять складки костюма. Я был в полной готовности. Подошел к зеркалу, и из него на меня глянул сам дьявол. Сверкнула молния. Я поклонился и сказал:

— Позвольте представиться, я человек не бедный и с хорошим вкусом, сную туда-сюда много лет, у многих украл душу и веру.

После чего удовлетворенно улыбнулся, но на лице дьявола из зеркала улыбка была незаметна, ее надежно скрывала маска. Я быстро повернулся и услышал, как красный плащ рассек воздух. Снова где-то поблизости ударил гром.

Я вышел в коридор. Было довольно мрачно, свет исходил лишь от факелов, вставленных в кольца на стенах. А от факела до факела было не меньше двадцати шагов. Я неуверенно продвигался вперед по ступенькам, скользким от дождя, проникавшего через открытые окна.

Я подумал, что это прекрасная погода и время суток для маскарада, и с удовольствием глянул через окно в ночь и в дождь.

И тут мне показалось, что я кого-то вижу. Сам не зная почему, я высунул голову в окно, имея в виду как следует осмотреться. Снаружи, перед одним из зданий, стояли какие-то люди. Я спросил себя, кто они и почему стоят на улице в такую непогоду? Какие муки или желание заработать принуждают их к этому?

Тут я вспомнил другую, давнюю, непогоду. Была ночь, лил дождь. Человек на осле въехал в город. Он промок до нитки и сгорбился. Я стоял под оливой и промок меньше, чем он. Я знал, что он подъедет, и ждал. Два каравана вошли в город, один вышел. Иногда я слышал крики погонщиков, но это было все, что доносилось сквозь дождь.

Он ехал на осле. Тут началась настоящая буря. И я увидел, что осел ступает по пальмовым листьям. Должно быть, один из караванов потерял часть своего груза.

Выглянула луна, поэтому я и заметил листья.

На входе в Иерусалим.

Сверкнувшая молния на миг осветила двор.

Под дождем мокли три человека. Двое были недвусмысленно усаты. Один из усачей к тому же был кривоногим, а другой лысым. Не оставалось сомнений, что это гайдуки Вук и Обрен. Третий стоял ко мне спиной, но я ясно видел, что он в форме австрийского офицера. Мгновение спустя все опять потонуло в непроницаемой тьме и дожде, в такой тьме и дожде, что я даже не мог быть уверен в том, стоят ли они там по-прежнему. Тут гром грянул прямо мне в уши, и я невольно отступил на два шага, к середине коридора.

О чем же могли разговаривать посреди Калемегданской крепости с австрийским офицером два гайдука, за головы которых Австрия обещала награду? И ответ тут же нашелся — они наверняка пришли, чтобы сделать что-то дурное, потому что хорошие дела не требуют прикрытия темноты и непогоды. Вопрос только в том, против кого они злоумышляют — против Беззубого или против меня?