Юрий Андрухович - Московиада

Но сейчас, когда я пью кислое пиво посреди пустыря, огороженного столбами и колючей проволокой, когда ветер со всех сторон треплет мои мокрые волосы, когда вокруг — общая, великая азиатская, прошу прощенья, евразийская, равнина, прошу прощенья, возвышенность, со своими собственными правилами и законами, и эта страна имеет способность расти на запад, поглощая маленькие народы, их языки, обычаи, пиво, уничтожая их часовни и кофейни, а главное — тихие сухие бордели на узеньких мощеных улочках, то я не могу сложа руки просто дожидаться и молчать, будто я хрен проглотил. Мой товарищ показал мне не так давно старые почтовые открытки с пейзажами того города, где я живу. Этим открыткам где-то под пятьдесят лет. Но я закричал: я хотел бы жить в этом городе! где он?! что они с ним сделали?! где мое право на мое пиво?! Это был полный атас!

Поэтому я за полное и окончательное отделение Украины от России! Да здравствует нерушимая дружба между украинским и российским народами! Поверьте мне, что между двумя этими фразами нет никакого противоречия. Я желаю великому российскому народу счастья и процветания! За наше и ваше пиво!

Какой-то миг после твоего выступления еще держалась полная напряжения тишина, которая вдруг взорвалась безумными, бездонными, бесконечными аплодисментами. Они заглушили даже дождь, даже ветер. Все эти люди уже так давно хотели услышать это от тебя. Наконец ты объяснил им все. Отныне все будет хорошо. И ты, раскланиваясь во все стороны, хватаешь в руки сумку и движешься прямо к выходу, но тебя останавливают, чтобы поблагодарить или пожать руку, поздравить с удачным выступлением, и ты видишь слезы в их глазах, и кто-то даже дарит тебе обернутого в газету доисторического сома, вытащив его из-под плаща. И когда ты минуешь при выходе Вельзевулова помощника, тот обнимает тебя и неловко, стеснительно целует куда-то под левое ухо, а потом еще долго аплодирует тебе вслед, а из-под жалких тополей аплодируют тебе двое местных шкуродеров и старая немощная спекулянтка, которую они только что метелили…

Твой лоб горит под холодным майским дождем.

В этом городе, говорят, живет миллион украинцев. То есть Москва — самый большой в мире украинский город. Тут у каждого десятого фамилия на «енко». Но как их распознать? Ведь за последние триста лет мы вполне уподобились этим суровым северянам. Почему-то начали рождаться другие украинцы — свиноглазые, с невыразительно-округленными рылами, с бесцветными волосами, существующими лишь для того, чтобы вылазить. Очевидно, естественное желание наших предков как можно скорее выбиться в великороссы привело к определенным приспособленческим мутациям. Наши славные пращуры интенсивно срывали с себя и своих наследников черные брови, карие очи, ноженьки белые, уста медовые и тому подобные национальные причиндалы. Последние семьдесят лет сделали этот процесс необратимым. Убедиться в этом недолго: достаточно пройтись ночью по Киевскому вокзалу и посмотреть на этих спящих толстых людей в дурной одежде: херсонских, житомирских, винницких, кировоградских, зачепиловских, зателепанских, замудонских, лениноблядских, дзержинохуйских да — что там! — и львовских тоже…

Мне трудно представить себе эстонцев, которые униженно спят на московских вокзалах. Мне легче представить в этой роли, например, туркменов. Но в том и несчастье империи, что она решила объединить необъединимое — эстонцев с туркменами. А где на ее карте мы, украинцы? Где-то посередине? Это мало утешает. Теперь любой местный шовинюга имеет все основания сказать: «Да мы единый народ! Мы ведь даже внешне ничем не отличаемся!!» И слабыми будут мои аргументы насчет Пилипа Орлика [7] Пилип Орлик — сподвижник гетмана Мазепы, автор первой украинской конституции, написанной в эмиграции во Франции. и козацкого барокко. Или о Веделе [8] Артемий Ведель — выдающийся композитор эпохи барокко, которому пророчили славу украинского Вивальди, покончил жизнь самоубийством. и украшенном барвинком мече [9] Обычай украинских крестьян нести во главе свадебной процессии украшенный барвинком меч, по мнению некоторых этнографов, свидетельствовал о воинско-рыцарском прошлом этих впоследствии закрепощенных царизмом слоев населения. . Потому что он только кивнет головой на этих спящих толстых людей, несчастных и убогих, но даже не осознающих того, что они несчастны и убоги. Только кивнет головой.

Поэтому, Ваша Королевская Милость, столь необходимым и спасительным представляется мне ваше возвращение в Украину. Ваш аристократический европейский имидж, Ваш блеск и Ваш лоск, Ваша харизматичность (см. словарь), Ваша Богопомазанность могут создать ныне новый национальный миф, блестящий идеал, Вы засияете путеводной звездой для всех этих спящих по московским, петербургским, ашхабадским, сахалинским, уренгойским, мочегонским, красножопским вокзалам «енков»! С нетерпением жду Вашего возвращения и триумфального восхождения на Киевский престол. Всегда Ваш, Отто фон Ф., украинский поэт.