Б А - Введение в человечность

- Пойдет, а-уу, - снова зевнул я, - только совсем чуть-чуть.

Она ушла за завтраком. Клоп побери, неплохо быть чемпионом и президентом колонии тараканов! И свежатину тебе на дом доставляют, и советуются по всяким мелочам. Э-эх, лафа! Не привыкнуть бы только. Сократ говорил, что чем выше взлетишь, тем больнее падать. Фигурально, конечно, выражался. Но я тогда все правильно понял, хоть и ребенком был.

После завтрака я оставил Золю дома, а сам пошел на встречу с Федором. Тайный советник ждал меня в кабинете Катерпиллера, откуда уже вынесли вещи старика - гриб и кальян. Исчезли со стен и картины. Помещение выглядело каким-то жалким и мертвым, даже бессмертный дух Семена Обуслововича, похоже, навсегда его покинул.

- Доброе утро, уважаемый Агамемнон, - приветствовал меня Федя, почтительно склонив седые усы.

- Привет, Федор, - улыбнулся я. - Что у нас там с твоими интерьерами?

Тайный советник потупился и опустил взгляд.

- Что-то произошло? - забеспокоился я.

- Да, нет... Вы не беспокойтесь, с кабинетом все в порядке. Сами увидите. У нас другое ЧП.

- Не понял... - прорычал я. - Ну-ка рассказывай!

- Тут, уважаемый Агамемнон, Огрызко с Охапко повздорили... Из-за тела... - промямлил тайный советник.

- Какого тела, Федор?

- Ну... того самого... Семена Обуслововича. Лаврентий исчезновение обнаружил, а Леонтий ответил, что это не его блошиное дело... Ну и...

- Кто-нибудь еще о пропаже знает?

- Н-нет...

- Хорошо. Обоих ко мне, - приказал я. - Немедленно!

Федор со скоростью вчерашнего моего соперника Ким Ир Сена скрылся с глаз, а я задумался. Интересно, как мне выпутываться? Кража тела покойного Отца ничего хорошего не сулит, будь я даже тараканьим богом. Что делать с Лаврентием? Избавиться от него? Нет... Не ты, Агамемнон, жизнь дал, не тебе и лишать ее... Интересно, он корыстолюбив?

Ладно, придётся импровизировать...

В кабинет вошел Федор. Следом за ним, понуро опустив усы, плелись Леонтий с Лаврентием. Последний выглядел просто ужасно: один ус сломан, хромает на левую среднюю лапу... Да-а, похоже, Огрызко переусердствовал.

- Здравствуйте, господа министры, - отчеканил я. - Как же это понимать?

- Он вас, хозяин, заподозрил, - ответил Огрызко, посмотрев мне в глаза преданным взглядом, - а я объяснил ему, что он сильно заблуждается.

- Хорошо, Леонтий, - кивнул я одним усом. - Только в следующий раз, когда объяснять будете, постарайтесь сначала воспользоваться словами, а не грубой физической силой. Договорились?

- Слушаюсь, хозяин, - пробормотал Огрызко.

- Вот и замечательно. А теперь оставьте нас наедине с господином Охапко.

Федор с Леонтием тут же покинули кабинет. Лаврентий стоял ни жив, ни мертв от страха, хоть и превосходил меня мощью как минимум вдвое. Конечно, Леонтию он на ринге не конкурент, но мускулатура все равно впечатляет. Почти "Мистер Вселенная".

- Что же это вы, господин Охапко, свои подозрения относительно моей личности коллегам высказываете, а? - понесло меня с места в карьер. - Неужели, нельзя своими сомнениями сразу со мной поделиться? Я, чай, таракан не глупый, за что здесь и сижу. Должно быть, Семен Обусловович вас ничему не научил, так?

Лаврентий молчал, испуганно топорща усы.

- Что не отвечаете? В карцер хотите? Кстати, кто разрешил вам без моей визы проникнуть на Склад Ушедших Отцов? Вы не знаете, чем карается подобное преступление?!

Похоже, я перемудрил. Потому что Комната Отцов во все времена считалась местом общедоступным и даже публичным, просто туда никто не ходил. Что за интерес смотреть на покойников? Но Охапко судорожно сглотнул.

- Я... просто решил проверить, как упаковали... его... Семена э-э... Обус... - промямлил Лаврентий неожиданно тонким голоском.

Мне стало смешно. Такой здоровяк, а говорит как недозрелая таракашка.

- Ладно, я вас не виню, - успокоил его я. - То, что поинтересовались, похвально. И насчет пропажи вы правы - тело у меня...

- У... у... вас? - Охапко вытаращил глаза.

- Да, да, у меня, а чему вы удивляетесь?! Понимаете, Лаврентий, Семен Обусловович был личностью неординарной и незаурядной, - я начал прохаживаться по пустому кабинету взад-вперед, неся при этом жуткую словесную пургу, которая, в свою очередь, должна была окончательно сбить с толку Охапко. - Вы этот факт отрицать не можете. Я бы даже сказал - не имеете права. Так вот... Тело его сейчас у меня на кропотливом изучении. Я разбираюсь, каким образом может физический недостаток, а ведь у господина Катерпиллера, как известно, он имелся... как этот недостаток может влиять на образ мышления, делая его поистине гениальным. Короче, для народа стараюсь, чтобы, в частности, вам жилось лучше, а вы оскорбляете меня своими подозрениями... Нехорошо, господин Охапко, не-хо-ро-шо. Я бы даже сказал - отвратительно! Понимаете, о чем речь?