Екатерина Степанидина - Испытание на человечность

В приёмной вице-губернатора планеты Артоса Даниеля Озена было красиво. Роскошь, не бросавшаяся в глаза, но бывшая чем-то само собой разумеющимся, мягкие цвета, всё по-деловому - и всё же изящно. Сэнди Адамсон пришла очень сильно раньше назначенного часа, да что там - пришла: гналась, как сумасшедшая, надеялась, что раз он один раз уже заступился за неё, давно, много лет назад, то поможет и сейчас... и теперь пришлось ждать. Она не могла отвлечься, не могла сосредоточиться, даже не могла заставить себя что-то читать, чтобы скоротать время, - и время тянулось нестерпимо медленно.

- Госпожа Адамсон, прошу, - робот отворил перед нею дверь.

Она стремительно бросилась в кабинет. Даниель. Столько времени прошло. Почему он тогда заступился? Он с давних пор следит за жизнью Академии, просто - не всё равно, что там происходит?..

- Господин Озен...

Он встал, вышел из-за стола, - прежде чем дать ей говорить, усадил к столу и налил вина, успокаивающе взял за руку. Сквозь панику у неё мелькнула мысль: как же красив... так нельзя, так не бывает. Эти серые глаза...

- Расскажите мне, что там на самом деле было, - у него бархатистый низкий голос, которому так хотелось поверить. - Я смогу подумать, чем вам помочь, если у меня будет полная картина.

- Да... конечно. Послушайте, виноват этот их старший, который хранит тайну обрядов...

- Старший из сканьяс? - уточнил Даниель.

- Да. Мы пришли к нему, со мной была группа, патруль не вмешивался. И всё было нормально! - она сорвалась на крик и тут же осеклась.

Даниель налил ещё. Стало быть, они с группой исследователей что-то сделали не так. У сканьяс. Которые населяли Артос издавна, ещё до прибытия колонистов в эпоху первых звездолётов. Которые сопротивлялись даже Империи в ту пору, когда она ещё называлась Астланской. У сканьяс, которых загнали в резервации, которые ничего не забыли и настороженно встречают любые попытки людей приблизиться к ним. Интересно, это она за годы отсутствия на Артосе потеряла умение общаться с такими народами, или же кто-то из молодых и зелёных оказался без головы? Скорее, второе...

- Пейте. Что было дальше?

- Драка, - коротко ответила Сэнди. - Старший оскорбился, кивнул своим, те пошли выгонять нас. Мои ребята попытались воспротивиться, но безуспешно, патруль пришёл на помощь - разнимать. Разнять-то разняли, но на выручку к сканьяс заявилось чуть ли не всё поселение, военные вызвали дополнительные силы.

Даниель кивнул. О неожиданном нападении на имперский патруль было немедленно доложено наверх, военный комендант выслал подкрепление, Сэнди Адамсон с её людьми быстро эвакуировали, и дальнейшего она не видела. И хорошо...

Она с тревогой смотрела на то, как он на глазах помрачнел. Не знала, что он - видел. Как военный комендант поставил губернатора в известность о необходимости подавления мятежа. Как губернатор неожиданно изъявил желание прибыть на место сам... и лично поучаствовал в расправе над сканьяс. Да, начальство Академии правильно решило, что в гибели этого поселения есть вина Сэнди Адамсон, но... если для военных такие действия привычны, то реакцию Дэйва никто не сумел предвидеть. Зачем он убивал сам?..

- Вы поможете мне? - она отставила бокал, потянулась к Даниелю. - Вы ведь помогли тогда, давно, когда я пыталась изучать историю Владеющих Силой, а меня за это чуть не выгнали из Академии. Они отстранят меня от работы, скажут - я подставила сканьяс под удар Империи, это непрофессиональное поведение...

Даниель мягко обнял её.

- Не беспокойтесь. Всё будет хорошо. Но прикрыть того, кто начал драку, нельзя, будьте готовы к тому, что потери в вашей группе... неизбежны. Вы - другое дело...

...Он сдержал обещание.

Дарта Вейдера они встречали втроём: военный комендант, губернатор и вице-губернатор. Военный комендант то и дело одёргивал рукава, теребил пояс, оглядывался на строй почётного караула, вытянувшегося в струнку для встречи главнокомандующего имперских войск... и совсем побледнел, когда Вейдер покинул борт звездолёта и спустился к ним. Даниель смотрел на то, как тот слушал доклад, и не оставляла мысль: как же трудно говорить с человеком, когда не видишь его реакцию, - непонятно, продолжать ли оправдываться или, наоборот, успокоиться.