Руди Данциг - В честь пропавшего солдата (1984-1985)

«O’kay», — он тянется мимо меня к двери и рывком захлопывает её.

«Drive, — спрашивает он, — you like?»

Его рука тянется к моему бедру и успокоительно-ласково похлопывает мою ногу.

Автомобиль дёргается и мы едем. Я держусь за сиденье и пригибаюсь как можно ниже, если вижу людей — никто в деревне не должен знать, что я сижу в машине американцев.

Ведя машину, он время от времени посматривает на меня. Его лицо наполовину обращено ко мне, его глаза попеременно смотрят то на меня, то на дорогу и обратно. Почему он следит за мной, он не доверяет мне?

Мы оставили деревню позади и едем в направлении Бахузена по дороге, которую я не знаю; я здесь никогда не был, и новизна пугает меня, знакомая земля исчезает из-под моих ног. Среди полей он едет медленно и наконец останавливается на обочине: так, теперь я могу выскочить и со всех ног бежать в Лааксум. Но солдат зажигает сигарету и расслабленно прислоняется к стенке кабины, неподвижно смотрит вперёд, на залитую дождём землю и блестящую мокрую дорогу. Я осторожно кладу руку на ручку двери и пытаюсь незаметно надавить: она не двигается с места. Солдат, улыбаясь, берёт другую мою руку и крепко сжимает её.

«Wolt», — говорит он и указывает на себя.

«Me, Wolt. You?» — И его палец упирается в моё пальто.

Я высвобождаю свою руку и еле слышно бормочу своё имя.

«Йерун».

Я стыжусь своего голоса.

«Jerome?»

Он протягивает руку и щиплет меня, словно хочет убедиться.

«O’kay! Jerome, Wolt: friends. Good!»

Его губы формируют своим движением слова, которые он уверенно произносит.

Будто бы его рука обняла меня целиком, я ощущаю её прикосновение на всем своём теле. У него тонкие пальцы с выступающими суставами, короткие ногти с чёрными полосками под ними. Его большой палец делает короткие движения по моей тыльной стороне кисти руки, словно следует ритму стеклоочистителя.

Мы снова едем, он делает жест рукой и смотрит на меня вопросительно.

«Is good, Jerome, you like?» [13] Хорошо, Джером, тебе нравится? ( англ. ).

Я киваю, окружающая действительность понемногу начинает мне нравиться.

Когда дорога делает резкий изгиб, меня бросает в сторону и я падаю на солдата. Он обнимает меня и тянет слово «okaaay» до тех пор, пока вираж не остаётся позади. Проезжаем мимо домов, кажущихся присевшими под дождем, и деревьев, число которых всё увеличивается, и вскоре нас обступает лес. Через завесу дождя окружающее скользит мимо меня и стеклоочиститель уверенными движениями трёт лобовое стекло.

Обнимающая меня рука тепла и уютна, словно я сижу в удобном кресле. Мне хорошо.

«Таково Освобождение, — думаю я. — Оно должно отличаться от будней. Это настоящий праздник».

Его руки легко касаются руля, время от времени вращая его; это тоже праздник — такое вот быстрое, беспроблемное движение вперёд. Я погружаюсь в приятные мысли; он мой друг, этот солдат, он определённо позаботится о том, чтобы я поскорее попал в Амстердам.

Волт, забавное имя, точно как Попке или Мейнт. Иностранное. Это удивительно, что он выбрал меня; определённо, это связано с Богом, что так всё внезапно у меня изменилось…

Его рука, чей палец проскользнул под воротник моей рубашки, массирует мне шею, небрежно и настойчиво одновременно. Окружающий пейзаж стал холмистым и долгое время мы несёмся по дороге, пролегающей через лес. Так далеко от Лааксума я ещё никогда не был. Мы останавливаемся на опушке леса, где стоят ещё несколько точно таких же зелёных машин, припаркованных на обочине дороги. Небольшая группа солдат стоит рядом с ними; двое стоят на коленях и заглядывают под низ машины, другие держат накидку над их головами, защищая их от дождя.

«Wait» [14] Подождите ( англ. ). , — говорит мой спутник, — «Just a moment» [15] Один момент ( англ. ). .

Он высовывается из окна и кричит что-то мужчинам, потом выскакивает из машины, перед этим подмигнув мне, словно между нами есть какая-то тайна. Его сапоги грохочут по дороге и вскоре он углубляется в беседу с другими солдатами, прислонившись к одной из машин. Я слышу их голоса и вижу яростную жестикуляцию в сторону автомобиля. Дождевая дробь по крыше ослабевает и светлая полоска солнечного света падает на дорогу и окружающие деревья. Я осматриваюсь в кабине и кладу цветные карандаши в нишу между сиденьем и спинкой, они хорошо заметны и я не забуду их. Над рулём под кнопками и стрелками написаны неизвестные слова, скорее всего американские: я пытаюсь их запомнить. Из-под маленького зеркальца над моей головой свисает цепочка с серебряным крестиком и несколькими монетами, рядом с ней пёстрая, блестящая картинка дамы со светло-желтыми волосами и улыбкой на неподвижных, алых губах. Шея длинная и открытая, жёлтые завитки спускаются на плечи мягкими волнами. Разве есть подобные женщины, такие яркие и пёстрые?