Ольга Толмачева - Митька

Только надо фартук надеть. Сейчас, точку поставит…

«…Я очень рассчитываю, любезный Эдуард, на дружеское сострадание и сочувствие. Меня очень угнетает мысль, что сегодня на выставке я допустила непростительную оплошность. Я перепутала художников… Вы, наверное, подумали: как несовершенна эта девушка… Хочу оправдаться: досадное недоразумение произошло не по причине моего невежества — конечно же, я великолепно осведомлена о творчестве весьма почитаемого мной мастера… Уверяю Вас, это чрезмерное волнение сыграло со мной злую шутку. Волнение от самого факта видеть Вас, быть с Вами, общаться… И все же мне очень неловко…»

Вера пошла в прихожую выключить за Юлей свет. Дочь убежала — одежда валяется, где вздумается… К Митьке спешила — у метро паренек заждался.

Вера повесила пальто, спрятала в шкаф шарф, шапку. Убрала с дороги обувь.

Надо полы помыть — натоптали.

«…Оживить моё угнетённое состояние могут лишь искренние уверения, что Вы не сердитесь и что не придаёте большого значения данному обстоятельству. Надеюсь, Вы понимаете, в каком я отчаяньи…»

Она поставила точку.

За окном блестел город. Вера видела, как в окнах соседних домов постепенно зажигались огни — люди возвращались с работы.

Она приняла душ, уложила феном волосы. Позвонила Надюше и доложила, что готова начать новую жизнь и жарит к романтическому свиданию с Виталием цыплёнка. Потом выпила чашечку чая, пожевала листик салата. Примерила новый халатик. Покрутилась у зеркала. То и дело подбегала к компьютеру проверить почту, но Эдуард на связь не выходил. Наконец, она надела новое платье.

По телевизору уже прошли новости и закончился любимый сериал. Распространяя восхитительные запахи, в духовке остывал цыплёнок. Виталия все не было.

Вера занервничала.

Она собралась уж было позвонить Юле, как ключ в замке повернулся.

— Боже мой! Виталий! — всплеснула руками Вера, увидев на пороге мужа.

— Да, я Виталий! — Муж, набычась, смотрел красными глазами. — Имеете что–нибудь против, сударыня? — Он стоял, пошатываясь, держась рукой за дверной косяк.

Вере показалось, смотрел на нее с ненавистью. Чистенькая прихожая заполнялась алкогольными парами, как выхлопными газами на перекрёстке.

— Да ты выпил? — вдруг догадалась Вера.

— Посторонись! — показал он широким жестом и шагнул в глубь прихожей, чуть не сбив её с ног.

Вера отпрыгнула.

— Обувь! — закричала. — Сними обувь! Я полы мыла.

— Вот, расставили тут… — муж пнул ногой тапки и они разлетелись в стороны. Проходя в комнату, Виталий споткнулся о коврик. Схватился за спинку стула, пытаясь сохранить равновесие. Сел и, не развязывая шнурков, стал сдирать с ноги обувь.

— Сударыня! Ухожу я! Нет больше сил, — Виталий отбросил башмак в угол. — Твои занавесочки, обеды… Вот где! — Он подставил ладонь к горлу. — Хватит! Наелся…

Вера смотрела на происходящее со смешанным чувством любопытства и страха. Не узнавала мужа.

— Куда уходишь–то? В командировку? — спросила.

— Совсем! От тебя ухожу, бесценный друг. Слышишь? Думаешь, некуда? — Виталий взвизгнул. — Думаешь, одна ты такая? — Он пальцами сделал в воздухе замысловатую, одному ему понятную фигурную композицию. — Чемодан где? — Пошатываясь, направился в кладовку.

— Куда на ночь глядя! Я цыплёнка зажарила, тебя ждала. Есть–то будешь?

— Хватит! Наелся! — повторил он снова, повысив голос. Вернулся, шатаясь, обратно. — Думаешь, прикормила мужика? Собачонку себе завела: здесь не сиди, там не ходи. Тут помыла — там протёрла. Скушай, Виталик! Ручки помой! Виталик, гав! Виталик, фу! — Он плюнул под ноги и замотал головой. — А вот и нет! Не дождёшься! Я — личность! У меня, между прочим, — он подошёл к Вере вплотную, дохнул в лицо, — диссертация. Я ученым… был.

От алкогольного удушья Вера закашляла. Отпрянула.

— Я на конгрессе выступал… Меня академики слушали… У меня изобретения… Вон дипломов сколько, в шкафу… — Внезапно он всхлипнул и разозлился. — Видела? А сейчас я кто? — крикнул в ярости. — Кто я? Я не живу! Нет Виталия! Ауу! Плевать я хотел на все твои финтифлюшки! Вот, смотри!

Он прошёл к дивану и завалился на него как был — в куртке и в грязном башмаке, который так и не смог стянуть с ноги.

— Ах ты, хулиган! — Вера кинулась на Виталия с полотенцем. — Напился, комедию ломаешь. Герой дня! Да я тебя сама в чемодан упакую! Сокровище ты моё! Иди, гуляй! Может, кому сгодишься.

Она кинулась прочь из комнаты. В ярости начала сгребать с полок аккуратно сложенные трусы и майки, брюки, накрахмаленные рубашки и заполнять ими чемодан.