Александр Лекаренко - Крылья

— О вас говорят, что вы самый умный человек в Израиле, — сказал Рубин. — Не надо мне льстить, — Соломон Ривкин поморщился, — Я и так уважаю ваше желание помочь другу, он, действительно, попал в переделку. Вы, конечно, заплатили Вайссману? — Ну, как вам сказать… — Заплатили, я знаю его не первый год. Так вот, со мной этого не надо, ни в какой форме. Понятно? — Я вас понял. — Вы, надо полагать, неверующий? — Неверующий, профессор. — Ну, тогда я вам объясню на пальцах суть дела. Существует мнение, — профессор пожевал губами, — Или скорее поверье, что Моисей, получив откровение на горе Синай и увидев, что народ не готов к принятию, в полном объеме, тех страшных истин, которые в нем содержались, скрыл от Израиля часть скрижалей. Он разбил их, но, впоследствии, передал тайное знание самым приближенным ученикам, чтобы оно не исчезло. Во все времена существовали секты, претендовавшие на эксклюзивное владение этим знанием, то есть аутентичным Законом Моисея. Одной из таких сект были караимы, возможные потомки хазарских иудеев, проживающие или проживавшие в мусульманской Средней Азии, на Кавказе и в Крыму. — Я своими глазами видел караима и разговаривал с ним в 1948‑м году, в Узбекистане, — заметил Рубин. — Очень может быть. Эти люди не признают каноническое Пятикнижие, не общаются с ортодоксальным еврейством и о них мало что известно. Так вот, до сего дня были известны три записанных на воловьих шкурах экземпляра Торы, которые считались караимскими. Два из них хранятся здесь, в Израиле и один — в Америке. Тот, который привез ваш друг — четвертый и он сильно отличается от трех известных. — Чем отличается? — Профессор помолчал, пожевал губами, — В нем содержится пророчество о пришествии Антихреста. — Какое отношение имеет Христос к иудейскому Закону? — Я не сказал — Христ, я сказал — Хрест, Хрестос. Это значит — «человек скорбей». Так называли герметические греки земного человека, человека из праха, в отличие от Христоса — человека преображенного, духовного существа. Таким образом, Антихрестос, значит — Античеловек. — Сатана? — Нет, не Сатана. Сатана — это падший Ангел, Ангел согрешивший и свергнутый на Землю, Аггел. Антихрестос же не имеет ничего общего со грехом. Это Ангел, которого в конце времен посылает Господь, чтобы наказать отпавших от Его Закона за их грехи. В тексте, — профессор махнул рукой в сторону сейфа, — Конечно, употребляется другое слово, там его называют Аб’гхадд’га, но смысл тот же — Антихрест, Античеловек. Впрочем, это слово можно интерпретировать и как «Серп» или «Жнец». — Он будет отделять зерно от соломы? — усмехнулся Рубин. Но профессор не принял предложенного тона. Он замолчал, а потом медленно, глядя в сторону, произнес. — Там еще много чего написано. Там написано, что Князь Мира сего будет защищать свой мир от Ангела Господнего. — Но какое это имеет отношение к Гуссейну Гуссейнову? — Вот об этом я и собирался с вами поговорить, — профессор остро глянул на него из–под очков, — Ради этого я согласился с вами встретиться, а вовсе не ради того, чтобы дать заработать Вайссману, — он снова отвел взгляд в сторону, — Если этот текст подлинный, — он ткнул пальцем в сейф, как в притаившуюся гремучую змею, — То это значит, что канонический текст — не подлинный. Вы меня понимаете? — Я понимаю вас. — А раз понимаете, так поговорите с вашим другом, — брови профессора многозначительно поползли через гигантский лоб к камилавке, прилепленной на макушке, — Где он взял этот текст? Его будут изучать еще десятки, может быть сотни людей. От меня же не все зависит, вы понимаете? От того, как представить эту рукопись, от обстоятельств ее появления будет зависеть очень многое. Одно дело, если он украл ее из караимского святилища и совсем другое дело — если купил у какого–то мошенника на базаре. Он же мог купить ее на базаре? — Конечно, мог. Он вообще слаб глазами, мог и не рассмотреть, что на том чемодане что–то нарисовано. — Вот видите, — профессор огладил бороду, — Нельзя сажать старика в тюрьму за то, что он купил чемодан, вы меня понимаете, Йося, можно вас так называть? — Я вас очень хорошо понимаю, Соломон, вы можете называть меня вашим вечным должником.

— Только между нами, — сказал Рубин уже у дверей, пожимая профессору руку, — Когда сбудется пророчество? — Скоро, — печально ответил Соломон.

Как и много лет назад они встретились у ворот тюрьмы, но судьба поменяла роли и стороны света.