Александр Лекаренко - Трип

Дом Данилы стоял на окраине деревни, слегка покосившийся, но вполне крепкий, срубленный ещё его дедом из настоящей лиственницы. У него был огород, с которого он кормился картошкой, десяток кур и злобный, желтоглазый козёл Гришка, совершенно никчемный, но понимающий.

Данила умыл руки и лицо ледяной водой из колодца и размеренным шагом направился в лес. Стояла золотая осень. Воздух был прозрачен и чист. В нём плавали лёгкие паутинки.

Через некоторое время, ноги вывели его к бревенчатой избушке, вросшей в землю. Он осторожно постучал в дощатую дверь. Дверь распахнулась. В чёрном дверном проёме стояла древняя старуха, из-под грязноватого головного платка выбивались седые космы.

— Ай-ай, кто к нам пришёл! — визгливо расхохоталась старуха. — Чего надо?

— Тут один мой друг проходил, — угрюмо сказал Данила. — Куда он пошёл, налево или направо?

— Откуда мне знать? — насмешливо ответила старуха. — Он сам выбирает, куда ему идти.

— Пойду, поищу, — сказал Данила и сунул старухе в ладонь стёртую монету.

— А ты всё ходишь кругами, никак не успокоишься! — каркнула старуха ему в спину. — Смотри, заведут тебя твои старые ноги!

Молча, не оборачиваясь, Данила пошёл по узкой тропинке, заросшей лопухами. Вскоре, из-под пожухлой травы стали проступать плиты жёлтого камня, тропа превратилась в дорогу. Он вышел на перекрёсток.

На перекрёстке стоял мальчонка, весь мокрый, дрожащий и беспомощно озирался, с него ручьями стекала вода.

— Что ты тут делаешь? — строго спросил Данила.

— Я заблудился, — жалобно ответил мальчик.

— Туда иди, — Данила сунул в руку мальчику стёртую монету и повернул его лицом к лесу. — Возвращайся. Тебе здесь не место. А денежку бабке отдашь.

Он посмотрел, как, быстро двигая худыми лопатками, мальчик уходит, вздохнул и пошёл с перекрёстка направо.

Дорога, вымощенная жёлтым мрамором, привела его в прекрасную, слегка холмистую местность. Вокруг простирались сады, отягощённые плодами, и струились чистые ручьи. Деревья были, в основном, яблоневые, но присутствовали также груши и инжир, с некоторых свисали виноградные лозы с янтарными ягодами.

Продвигаясь дальше, он вышел к величественному зданию восточной архитектуры, белому с золотом. Так мог бы выглядеть дворец Ирода Великого, если бы его кто-нибудь видел. Прилепившись к краю гигантского портала, как муха к оконной раме, Данила заглянул внутрь.

Посреди огромного зала стоял трон. На троне, опираясь на посох, сидел усталый старик. По обе стороны от него, влево и вправо, тянулись ряды благообразных людей в белоснежных одеждах. Они пели приятными голосами нечто сладостное. Некоторые подыгрывали себе на арфах или на лирах. Людей было много, но не так много, что их нельзя было окинуть взглядом. Данила окинул. Потом, склонив голову и избегая взгляда старика на троне, он отлепился от портала и ускользнул на дорогу.

Похоже, что всё население этого чудесного местечка собралось в здании, вокруг усталого старика. Лишь кое-где, на качелях, подвешенных к плодовым деревьям, качались малые дети. На выходе из сада, к Даниле вдруг, с угрожающим видом, двинулся здоровенный детина, наряженный во что-то белое, напоминающее кимоно каратиста с позументами. Но, заглянув Даниле в лицо, он презрительно ухмыльнулся и отошёл, поигрывая длинным ножом. Данила ухмыльнулся не менее презрительно, уходя, — сторож не очень-то честно исполнял свои обязанности, шлялся где-то или спал под яблоней, когда посетитель входил.

Через время, которое невозможно было определить, Данила снова вышел на перекрёсток. И направился от точки отсчёта влево.

Начало темнеть, но впереди разгоралось зарево. Время вспыхнуло, встало на дыбы и побежало впереди Данилы, обгоняя удары сердца, стуча золотыми копытами по черепам мёртвых дураков, — по кругу, как лошадь на корде, как стрелка часов, всегда возвращаясь в иллюзорную точку отсчёта.

Дорога перестала быть жёлтой, она засверкала всеми цветами спектра от сияющих реклам — «Бар дель Морте», «Казино 777», «Девочки топлесс!», «Отель Мэри-Джейн», «Все виды наслаждений — только у нас, заходи и убедись!!!» По дороге идти стало невозможно, по ней, с рычанием, сияя галогенными фарами, понеслись приземистые, тонированные монстры с тремя сотнями бешеных лошадей под капотом. Данила перебрался на тротуар и пошёл, протискиваясь через разноплеменную и разноликую толпу. Его толкали, его хватали за рукав, ему кричали в ухо: «Мужчина, я дам тебе то, о чём ты и мечтать не мог!». Но, он отталкивал цеплявшиеся за него руки, злобно мотал бородой и целенаправленно продвигался вперёд.