Итак, приехали мы с мужем в Ашкелон. С тех пор и живем в своей квартире на улице Мильрод. Потом сыновья уехали. Михаилу предложили работу в США, Борис основал свой бизнес в Канаде. И если говорить откровенно, то нам с мужем их очень не хватает. Не только сыновей и родных внуков, но и Веры с Павлом, Анны с Катенькой. Наверное, это не требует объяснения, ибо дети всегда остаются детьми, тем более, если между ними и родителями установились добрые взаимоотношения.
Когда начались военные действия в Ираке и в воздухе повисла опасность бомбардировки израильских городов, Борис стал звать нас в Канаду. Но мы не поехали. По разным причинам. Во–первых, нам предстояло бы пройти медицинскую комиссию. Ни я, ни муж ее пройти не можем, поскольку оба — инвалиды. Во–вторых, здесь мы получаем пенсию, на которую можно жить. Там нам до пенсии просто не дожить, потому что ее обещают только через десять лет после прибытия. А садиться на шею сына не хочется. В- третьих, люди мы больные, а медицина в Израиле значительно сильнее, чем в Канаде. Мне раз в неделю дают лекарство, которое стоит сто долларов, разве можно это не ценить? От добра добра не ищут!
Я считаю, что мне в Израиле повезло во всех отношениях. Даже то, что сыновья уехали отсюда, с моей точки зрения — благо. По той причине, что никто не знает, чем закончится вековая война с арабским миром, а дети рождаются не за тем, чтобы их хоронили родители. Миша уехал первым. Его послали в США в командировку, там к нему пригляделись, — специалист хороший, язык знает. Предложили место на фирме. Даже за свой счет перевезли его семью. Это было давно. Я еще одна жила. Миша мне:
— Поехали с нами!
— Нет, — говорю, — не могу я с вами. Юра должен приехать. Я его жду.
Да и хорошо мне живется в Израиле. Я вообще думаю, что здесь везет только тем, кто приехал сюда с добром. Мы и там жили на свою зарплату и знали: от того, что тратим больше, зарплата не растет. И здесь по одежке протягивали ножки, на многое не претендуя. И вообще, я себя здесь чувствую отлично. И это очень важно.
Мой врач мне строго наказал:
«Стихи вам противопоказаны!»
А я послушался, но стал,
Как бочка (не про вас будь сказано).
Я ел да спал, а мимо вскачь
Неслись Пегасы эскадронами,
А я все не писал, хоть плачь,
Лекарства поглощая тоннами…
…Но вот пришел счастливый день,
Когда опять пишу в газете я.
Пусть лечатся — кому не лень,
А я не жажду долголетия!
Меня не вдохновляет мысль,
Крепиться до почтенной дряхлости,
Без перспектив подняться ввысь,
Повыше, над бесплодной чахлостью.
К чему тянуть резину лет,
Соря, увы… песочком ветхости,
И, как зажившийся поэт,
Стать под конец музейной редкостью?!
Не лучше ль оборвать полет,
Сложивши крылья по–орлиному,
И… камнем — вниз, в водоворот…
Закончить раньше, но любимому?!
24.03.1962
В приморском городке у двухэтажной школы
Стоит среди цветов надгробный обелиск.
К нему доносятся и школьный гам веселый,
И смех бубенчатый, и детский визг…
А рядом с ним — шоссе, змеясь, уходит в горы.
За день и ночь не умолкает жизнь.
Взбираясь на гору «ЗИСы» урчат упорно
И скатами шуршат, сбегая в город, вниз.
А обелиск молчит — печально–величавый,
Кладя на бархат трав свою скупую тень.
Торжественный свидетель нашей славы,
Как он хорош в лазурный майский день!
И кто бы ни был здесь зарыт у этой школы:
Колхозник, сталевар, волжанин ли, грузин -
Они отдали все за этот гам веселый,
За Родину свою, за бег ее машин.
…У школы, близ шоссе, стоит в уединенье
В букетах и венках надгробный обелиск,
И словно вслушиваясь в шум весенний,
Он с высоты глядит на нашу жизнь.
Когo ты, море, не пленяло,
Кто не унес от этих берегов
В душе своей, как огненное жало,
Бескрайности твоей могучий зов?
И спокоен мерный шум прибоя, —
Ему сегодня — миллионы лет…
И синь твоя — всегда была такою,
И волн всегда был изумрудным цвет.
Ты пережило Байрона восторги
И Пушкина прощальную строфу…
Как рану сердца, поцелуй твой горький
И я с собою в вечность унесу.
Пройдет гряда тысячелетий,
Истлеют эти строки — кровь души.
Но так же юны будут на рассвете
Твои тона… Свежи и хороши!
Мне грустно, но печаль моя спокойна,
Я знаю, — к этим вечным берегам
Читать дальше