Рольф Лапперт - Пампа блюз

Но что она искала в квартире Масловецки?

У меня кружится голова, и я решаю остановиться. Если я хочу узнать тайну Лены, мне придется спросить ее саму. Чтобы отвлечься, я тащу отбивающегося от меня Карла на веранду и играю с ним несколько партий в «Мемори». Мы пьем холодный чай, оставшийся с завтрака. По радио завывает музыка, правда, так тихо, что Карл заглушает ее своим сопением.

После третьей партии в «Мемори» звонит телефон. Масловецки сообщает мне, что связался с комиссаром и едет в город, чтобы забрать Йо-Йо. Я спрашиваю его о Лене, он говорит, что она взяла у него велосипед. Он еще раз просит меня прийти на поминки вечером, и я еще раз ему обещаю. Я желаю ему счастливого пути и кладу трубку.

Когда я выхожу на веранду, Карла уже нет за столом — теперь он стоит посреди поля. Я иду за его шляпой и направляюсь к нему. Он расставил руки в стороны, как полицейский, который регулировал движение на перекрестке и вдруг застыл неподвижно. Или как сумасшедший старик, разыгрывающий Иисуса. Корм для птиц он взял из стеклянной банки на одной из полок на веранде. Карл стоит с закрытыми глазами, но я знаю, что он слышит меня.

— Даю тебе полчаса, — говорю я, надевая на него шляпу.

— Спасибо, — благодарит Карл.

Я сажусь в мое плетеное кресло и читаю книгу про Африку. Осилив две страницы, откладываю ее в сторону, потому что голова все еще болит. Я отпиваю глоток чая, откидываюсь на спинку кресла, кладу ноги на стол и закрываю глаза. С закрытыми глазами лучше, хотя темнота напоминает мне прошлую ночь, ванную комнату и дверь, которой мне дали по башке. Я стараюсь не думать о Лене, но та часть моего мозга, которая хочет думать о ней, побеждает. Если сосредоточиться, я вижу ее. А если поднапрячься, то даже чувствую запах яблок и ванили, окружавший ее вчера сладким облаком.

— Эй?

Я щурюсь на свет и жалею, что не надел солнечные очки. Папа никогда не носил солнечных очков, даже в Африке. Ему хватало широких полей на шляпе, которые закрывали глаза от солнца. Ему наверняка было важно видеть цвета степи и саванны, цвет шкуры животных и неба четко и без искажений, а не через тонированные стекла очков. Или он хотел, чтобы люди и животные, которых он встречал, могли посмотреть ему в глаза. Я не спрашивал его.

— Кто-нибудь дома?

Я узнаю голос. Он звучит с другой стороны дома. Карл либо не слышит, либо не обращает на него внимания. По крайней мере, с места он не сдвинулся ни на миллиметр. Свет такой яркий, что очертания Карла растворяются в нем, словно в молочной дымке.

— Ах, вот ты где!

Лена катит велосипед Масловецки по газону и останавливается напротив веранды. Она снимает солнечные очки — по виду модные и дорогие, с узкими голубоватыми стеклами и оправой из матового серебристого металла.

— Привет!

— Привет, — отвечаю я, не вставая и стараясь не показать, что никак не ожидал ее появления здесь.

— Как дела?

Лена кладет велосипед не землю и убирает прядь волос с мокрого от пота лба.

— Да ничего, — говорю я, — голова болит.

— Да?

— Да.

Лена почесывает ногу. Она одета в кроссовки, бриджи цвета хаки и футболку с видом Вингродена, явно подарок Масловецки.

— Жарковато сегодня, да?

Я молчу. Беседы о погоде — самое бессмысленное, что можно придумать. Масловецки и компания могут часами говорить о том, почему изменился ветер, упала температура, а закат не красный, а фиолетовый. Когда они заводят такие речи за нашим столом в пивной, я сразу отключаюсь.

— Дашь мне что-нибудь попить?

Я не спешу вставать и делаю вид, что задумался, потом встаю и иду на кухню за стаканом.

Когда я возвращаюсь, Лена сидит в плетеном кресле Карла и протирает краем футболки стекла очков. Я наливаю в стакан холодный чай, и она залпом выпивает его.

— Спасибо.

Я киваю и сажусь в свое кресло.

— Что это он делает? — показывает Лена на Карла.

— Кормит птиц.

— Но я не вижу никаких птиц.

— Раньше их тут было полно. Карл воевал с ними.

— С птицами?

— Они едят семена. В том числе цветочные.

— И что?

— Карл даже отравил несколько. Потому моя бабушка и ушла от него. Хотя, конечно, не только из-за птиц.

Лена явно о чем-то размышляет. Уверен, что история Карла отлично дополняет ее образ местных психов.

— Он так каждый день стоит?

— Если идет дождь или снег, я не выпускаю его на улицу.

— У меня от одного взгляда на него уже руки затекают. Зачем он это делает?

— Понятия не имею. Наверное, надеется, что когда-нибудь птицы вернутся и помирятся с ним.