Зденек Плугарж - Если покинешь меня

Первые удары полицейских дубинок упали на спины разъяренных драчунов, однако результат был прямо противоположным. Многие из тех, которые до сих пор развлекались, наблюдая за дракой со стороны, теперь засучили рукава праздничных костюмов. Зазвенело разбитое стекло, девушки, придерживая юбки, опираясь на плечи своих кавалеров, вылезали из клуба через открытые окна.

Схватка подкатилась ближе к эстраде, буги-вуги оборвалось на середине какой-то визгливой ноты, и музыканты в панике стали укладывать свои инструменты. Папаша Кодл стоял на эстраде с надорванным рукавом своего нового смокинга, с белой бабочкой, сбившейся к самому уху, багровый, взмокший, и беспомощно разводил руками. Свое жабье лицо он скорчил в жалобную скорбную гримасу и сильным баритоном отставного оперного хориста взывал:

— Братья, опомнитесь! Ведь все мы на одном корабле!

Ледяной ветер дул из всех щелей деревянного барака. Озябшие обитатели седьмой комнаты один за другим забирались на свои нары. Пепек за нарами в потемках подвязывал под пиджаком рюкзак, а Ярда, уже одетый, нетерпеливо наблюдал за ним Патер Флориан, сидя за столом с книгой, приподнял очки в золотой оправе и вперил неподвижный взгляд в беспокойные, нервные руки Ярды. Затем снова подпер ладонью широкий лоб.

— Да пошевеливайся же! — не удержался Ярда.

— До полуночи еще наиграешься в бильярд, — процедил Пепек и не спеша закурил.

Рука священника, переворачивавшая страницу, застыла. Флориан мельком взглянул на Пепека.

Наконец Пепек надел шапку на свои неподатливые вихры и двумя пальцами отдал честь.

— С богом! Желаю хорошо позабавиться! — сказал им священник.

Ярде показалось, что в его голосе прозвучала нотка иронии.

За воротами лагеря из густой тени к ним подошел Капитан.

— Где вы пропадали, черт подери! Кому охота мерзнуть тут на ветру? — Он поднял воротник.

Молча вошли они в автобус и остались на задней площадке. В уголочке устроилась девушка в пестрой шерстяной шапочке, возле нее широкая мужская спина с рюкзаком; две пары лыж погромыхивали, когда автобус подскакивал на ухабах. Ярда искоса поглядывал на девичье лицо. На нем видно было нетерпеливое ожидание, радостная взволнованность человека, которому предстоит провести несколько беззаботных дней. Эти двое молодых людей шутили, девушка иногда заливалась звонким смехом. Они, вероятно, ехали на Шумаву, будут там носиться по белым просторам, вечером в туристской хате потанцуют в домашних туфлях, а потом вместе пойдут спать.

Два года назад, незадолго до того, как Ярда отказался от места в большой авторемонтной мастерской и завел собственное дело, он получил путевку на турбазу «Белый крест». Здесь за четырнадцать дней он научился неплохо ходить на лыжах. На заключительных состязаниях отдыхающих он пришел к финишу третьим. И вот теперь ему померещилось, что за дрожащим окном автобуса во мраке ночи промелькнули круглые вершины Бескид, понурый Полом, завьюженные стежки на скатах Харбулака. Однажды вечером в лунном сиянии они отправились на прогулку целой компанией, и та черноглазая девушка в голубом свитере вывихнула щиколотку. Ярда нес ее часть пути на закорках и получил за это поцелуй в коридоре валашского трактирчика «У красотки Ганки», как гласила вычурная надпись над входом.

Наверное, с тех пор минуло не два года, а целых двадцать лет!

За замерзшим окном замелькали огни Нюрнберга. Пассажиров в автобусе прибывало.

Внезапно Ярду охватила разъедающая сердце зависть к тем двум, в углу. Есть люди, которые ездят на лыжные прогулки, но есть и иные, которые трескают турнепс и подумают, прежде чем позволят себе роскошь — поездку в автобусе. Ярда повернулся спиной к молодой парочке: его раздражало нетерпение, горящее в глазах девушки, ее счастье вызывало в нем ярость. «Погодите, дайте выкарабкаться из этого вшивого лагеря, и я снова стану человеком! Может быть, уже скоро я буду ездить не на какую-то дурацкую Шумаву, а в Альпы и возьму с собой самую красивую девушку Нюрнберга, тогда эти недотепы только глаза вывалят.

От горьких воспоминаний у Ярды опустились уголки рта. Ведь как превосходно складывалась его карьера! Тонда, его старый товарищ, сразу же после войны урвал автомастерскую какого-то немца. А он, Ярда, в сорок седьмом году всего лишь за несколько крон приобрел обломки старого автомобиля «оппель». По разрешению начальника мастерской, где тогда работал Ярда, он не спеша в неурочные часы восстанавливал автомобиль. Но вот в один прекрасный день Тонда говорит: «Мне как воздух необходим прибор для шлифовки цилиндров. Понимаешь, человече, какие потекут деньжата, когда я его заимею? Я было сторговал в одном месте, да там требуют наличными. Деньги нужны позарез. И надежного парня я бы взял в дело, такого, который в автоделе кумекает…»