Пётр Самотарж - Одиночество зверя

— Ваша риторика противоречит вашим же собственным идеям. Я уже получал ваши требования освободить так называемых политзаключённых. Но как вы себе представляете мои ответные действия? Я не могу просто позвонить в Министерство юстиции и отдать распоряжение освободить того или иного заключённого — я могу только помиловать. По общепринятой практике, помилование возможно в случае, если заключённый признал свою вину, не имеет серьёзных дисциплинарных взысканий за период заключения, раскаивается в содеянном и так далее. Самое главное — если он сам обратится ко мне с соответствующим прошением. Насколько мне известно, ваши подзащитные не отвечают ни одному из приведённых мной критериев.

— С какой стати они должны признавать вину, если они невиновны?

— Но суд признал их виновными. Если они не согласны с приговорами, то должны подавать апелляции, пока Верховный или Европейский суд не скажут последнего слова. Такова законная процедура, и ваши требования ко мне не имеют, таким образом, никакого практического значения.

— Для начала следует прекратить новые политические процессы. Я могу вам прямо сейчас назвать несколько имён людей, которых сажают прямо сейчас.

— Я не имею права вмешиваться в компетенцию суда. Я не могу потребовать от прокуратуры прекратить то или иное возбуждённое ей дело, как не могу потребовать открыть новое уголовное дело. Я только имею право, как и любой гражданин, сообщить о правонарушении или преступлении, а уже дело прокуратуры проверить моё заявление и в случае подтверждения имеющихся в нём сведений возбудить уголовное дело.

— Не надо читать нам азбуку, Игорь Петрович, мы не вчера родились.

— Хотите сказать — я нарушаю закон, и можете это доказать? Когда конкретно и каким именно образом я совершил противозаконное действие?

— Глава государства заведомо проигрывает в общественном мнении, если нападает на представителей общественности. Мы не уголовники, не иностранные агенты и не заговорщики.

— Но вы требуете от меня нарушить закон — я только пытаюсь преодолеть недоумение.

— Мы требуем от вас нарушить закон?

— Конечно. Вы обращаете ко мне требование освободить тех, кого вы считаете политическими заключёнными, а я не имею права просто так кого-либо освободить из заключения — мы только что говорили об этом.

— Хотите сказать, все, кто в течение истории освобождал узников совести, совершали беззаконие?

— Хочу сказать — политзаключённых всегда освобождают после революционных или контрреволюционных преобразований, когда закон отступает перед убеждением общества в его несправедливости.

— Вы хотите дождаться революции?

— Думаю, в обозримом будущем подобная угроза в России не существует.

— Зачем тогда подавляете политические формы протеста?

— Никто не подавляет политические формы протеста.

— Мы буквально годами добиваемся права на шествие, гарантированное Конституцией, но московские власти стоят стеной. По-вашему, они не подавляют политический протест?

— Конечно, нет. Вы добиваетесь права заблокировать движение на главных улицах города и ущемить интересы сотен тысяч, если не миллионов, горожан ради пары сотен инакомыслящих. Москва просто спасает вас от волны недовольства и предлагает другие варианты организации вашего протеста, когда вы никому не помешаете, но вам непременно нужен конфликт. Какова ваша цель: выразить своё несогласие с действиями российских властей или поскандалить?

— Но для официальных правительственных демонстраций вы перекрываете движение во всём центре!

— По праздничным дням, и тогда не только Единая Россия организовывает свои мероприятия, но и все другие партии, и вам тоже никто не запрещает.

— Конституционное право распространяется только на праздничные дни?

— Нет, просто ваши права заканчиваются там, где начинаются права других людей.

— Мы не ущемляем ничьи права и не собираемся делать это впредь. Всё, чего мы хотим — пользоваться гарантированными Конституцией правами не по разрешению чиновников, а по собственной воле.

— У нас заявительный порядок организации законных массовых шествий. Вам никто ничего не запрещает, город просто предлагает более удобный вариант проведения. Какая вам разница, где пройдёт ваша демонстрация?

— Во-первых, мы хотим сами решать, где и когда проводить свои шествия, во-вторых, город порой просто никак не реагирует на нашу очередную заявку, но полиция действует так, будто шествие запрещено. Между тем, запрета не было, что равносильно разрешению, раз уж у нас заявительный порядок организации шествий.