Рогов размещал в этом гнездышке только самых желанных гостей. Большую часть времени квартира пустовала. Ключи от нее хранились у хозяйки и выдавались по личному указанию Рогова.
Давняя и крепкая дружба связывала Рогова с Ершовым, и тот иногда превращал гостиничку в дом свиданий с возлюбленными. Стол для таких встреч накрывал самолично, сам же горячую и холодную закусь готовил и даже пластиночки соответствующие не забывал заранее подобрать.
Так было не раз, так должно было случиться и сегодня. Ершов не сомневался, что Люся придет: не она первая попадалась на подобную удочку. Да и то сказать, кому охота выплачивать из своего кармана такую сумму, а после вытягиваться перед следователем и ждать суда.
Многие не любили, да что не любили — ненавидели Ершова, а молчали, зная о его дружбе с Роговым. Потерять работу женщине в Турмагане просто, а найти — ой-ой! Сфера обслуживания хромала на все четыре ноги, женским рукам не хватало занятий, идти же в каменщицы либо в вахтеры после теплой и сытой службы в гастрономе… Да и хорош был Жеребчик как директор. План — всегда в ажуре, премии — каждый месяц и каждый квартал. Проштрафилась, просчиталась какая, даже попалась на жульничестве — Жеребчик никогда не даст на съедение, спасет, отстоит. И с жильем поможет, и с яслями пособит. Ну, а что касается слабости к женскому полу, так ведь не под наганом в постель кладет, да и мужик молодец, здоровый, в любовном деле неукротим и яр… Грех обижаться. Грех жаловаться…
Поглядывая на часы, Жеребчик что-то сладенько мурлыкал под нос, пружинящими кошачьими шажками медленно прохаживался по ковру, прислушиваясь, не хлопнет ли дверь в подъезде.
Она пришла. Смущенная, невинная и оттого такая желанная, что у Жеребчика еле достало сил, чтоб не сграбастать сразу. Помог раздеться, галантно, с поклоном пригласил к столу.
— Не сяду, пока акт не отдадите и не напишите на нем, что у вас ко мне никаких претензий.
— Глупышка, — похлопал ее по плечу, погладил и тут же исполнил Люсину прихоть.
Потом они пили коньяк. Собственно, пил только он, Люся лишь губы мочила да время от времени выплескивала рюмку под стол. Хмелея, Жеребчик все громче лопотал о своих чувствах, сулил златые горы, а сам придвигался, пламенея и трепеща от нетерпения. Когда же не стало больше сил сдерживаться, он сграбастал ее, подхватил на руки и, целуя, понес в другую комнату. Люся, пискнув жалобно, стала вырываться, и тут же в дверь торопливо и властно забарабанили.
— Чего надо? — бешено рявкнул Жеребчик, не впуская парней в комнату.
— Тебя надо, — грубо ответил Данила Жох. — Чего глаза пялишь? Звонишь, вызываешь, а теперь рычишь!
— Никто не вызывал. Не морочь голову. Топай отсюда!
— Как не вызывал? Два раза звонили.
Даниле наконец удалось оттеснить Жеребчика и войти в комнату. Следом за Жохом поспешно вплыла вся «мехтроица»: Егор Бабиков, Ким Чистов и Аркадий Аслонян с портативным магнитофоном в руке. Словно не замечая встопорщенного, разъяренного Жеребчика, парни протопали прямо в гостиную, небрежно и вольготно расселись вокруг стола.
— Пропустим с устатку? — деловито спросил товарищей Егор и потянулся к бутылке.
Вот тут-то Жеребчик взвился. Заорал. Затопал ногами. Кинулся к телефону.
— Спокойно, — заступил ему дорогу Данила Жох. — Не мути воды, турмаганский Дон-Жуан. Мы по делу… — Вроде бы только сейчас приметив стоящую в уголке Люсю, поворотился к ней, изобразил лицом и голосом крайнее удивление: — О! Люся? Каким ветром?
Люся зажмурилась, сделала робкий шаг вперед, вдохнула и…
— Я скажу. Все скажу. Все, как было…
— Помолчи, — строго одернул ее Жеребчик. — Зачем им твоя исповедь? В попы не годятся. — Поворотился к Жоху и по-свойски примирительно: — Давайте короче, ребята. Ей-богу, недосуг. Сейчас сюда начальник главка со свитой пожалуют. Надо поспеть приготовить. Так что выкладывайте, чего вам, и… — махнул рукой на дверь.
— Да нам, собственно, ничего, — вмешался в разговор Егор Бабиков.
— Кроме Люси, — договорил Ким.
Скользнув оценивающим взглядом по лицам парней, Жеребчик, кажется, угадал, что за спектакль разыгрывается и какова роль отведена ему в этой трагикомедии. Громко, натужно кашлянув, он горделиво распрямился, тряхнул головой, отставил ногу и, уперев кулаки в бока, по-петушиному задиристо и браво сказал, ни к кому конкретно не адресуясь:
— К великому сожалению, Люся сейчас занята.
— Подождем, — спокойно произнес Егор.
Читать дальше