Владимир Некляев - Лабух

У Ли — Ли синяк на левой скуле — и она объясняет мне, откуда… Ну, хоть что–то объяснила.

Дурдом кругом… Зачем человека на кладбище в наручники брать, переждать нельзя?

— Нет у меня американцев знакомых.

— Так он наш, съехавший… Еврей, наверно.

— А бомжи почему за него вступились?

— Он поминки оплачивал, всех пригласил — и бомжей… Такое побоище началось! В толчее гроб с Игорем Львовичем без крышки в могилу столкнули… Достали — он весь в мокром песке, дождь как раз припустил, еле отчистили… А двое из тех, что будто бы из академии были, против нас бились. Лица в штатском, скорее всего. Лидия Павловна глаз одному, как пикой, высадила! Представляешь?

Я представил.

— Что ей за это будет, как ты думаешь?

Я отвечаю:

— Око за око… — я не думаю о Лидии Павловне, я думаю о себе.

Зиночка удачно попала: из больницы я вышел, прихрамывая. Лег раненным спереди — встал раненным сзади. Рассказать кому…

Провожая меня, Зиночка радовалась, что иголка не сломалась, а то б ей, ой, было!.. Однажды случилось такое, так едва достали, вырезали иголку… Стало быть, я не первый — и удачно отделался.

Пешком домой хромать не пришлось: в больничном дворе поджидал у машины участковый.

— Следователь попросил вас доставить… Неофициально. Это не моя работа, но… Тем более, вон вы ногу подтягиваете… Залечили?

Он как будто знал, или догадывался про Зиночку — и я ощерился.

— Какие–то же нормы есть, правила! Вызов на допрос, санкция на арест! А то приехали: вас доставить!..

— Лучше по–хорошему, — открыл дверцу машины участковый. — Есть и нормы, и правила, но лучше, Роман Константинович, по–хорошему…

Следователь меня часа полтора мурыжил.

— Были вы в день убийства в квартире Рутнянских?

— Ну, был…

Поначалу, чувствуя все ту же непонятную опасность, я отнекивался: не был. Не зная, что уже дал показания сосед, видевший с балкона, как, постояв во дворе с Лидией Павловной, я вошел в подъезд. К тому же во всем, кроме убийства, признались граждане Тихон Михайлович Лупеха, Алексей Викторович Матвеенко и Зинаида Сергеевна Лискина — ассиметричный, фикусолюб и «профессорша». А я‑то думал, что женщины с именем Зина никогда у меня не было…

Следователь не стал допытываться, почему я врал и ему, и участковому.

— Понимаю, не хотели впутываться… Имя, имидж, вы достаточно известный человек, Роман Константинович. Я, кстати, один из ваших поклонников… Но почему гражданка Рутнянская утаила, что вы заходили в квартиру, как вы думаете?

— Лидия Павловна?..

— Лидия Павловна.

— Не знаю…

— Я спрашиваю, как вы думаете, почему?

— Забыла…

— Забыла?.. Сына убили, а она забыла, кто?

— Кто — это кто? Вы хотите сказать…

Следователь перебил, не дожидаясь моих предположений.

— То, что она не сказала! Если бы она что–то такое не думала, кого–то в чем–то не подозревала, она бы сказала?.. Ну, заходили — и заходили, что тут утаивать?

— И нее и узнайте.

— Узнаем. Лидия Павловна жила у вас?..

Даже про это донесли…

Допрашивая меня, следователь еще и забавлялся, пытаясь вертикально поставить, с края стола пальцем подщелкивая, спичечный коробок, и в этом месте допроса мне стало малоинтересно, удастся ему фокус, или нет…

— Пока ты в больнице был, я у людей одних ночевала, — признается Ли — Ли, хоть у нас не допрос и я ни о чем не спрашиваю. — Ты меня обидел.

Она у людей одних ночевала — и я ее обидел!

— Со всеми ночевала?.. Или с одним?

Ли — Ли — разве я матерюсь? сквернословлю? — плавно отворачивается. И столько презрительности в этом жесте…

— Пока со всеми, — говорит она туда, куда отвернулась, и поднимается. — Я пойду.

Пусть бы шла, мне даже нужно, чтобы она ушла, но ведь не так… И я снова ее усаживаю.

— Чем я тебя обидел?

— Если спрашиваешь, чем, так объяснять без толку.

Господи, ну вот как это?..

— Так и не объясняй…

— И не объясняю…

— Попыталась бы…

— Нет, без толку…

— И ты каждый раз будешь ночевать у кого–то, посчитав себя обиженной?

— Необязательно. Можно что–то другое придумать…

— Что?

— Попробуй обидеть — и придумаю…

Мы сидим с ней в парке, в летнем ресторане, где назначил я свидание Нине с дочерью и Марте с сыном. Все к тому идет, что на меня наручники нацепить могут, так перед дальней дорогой…

Ни Нина, ни Марта, будто что–то прочувствовав, встретиться со мной не отказались, хоть я сразу сказал, что будут все. Нина лишь вздохнула коротко: «Все, так все… Не помнишь, сколько их у тебя приблизительно?..