Кока Феникс: Люсипаф

— Sieg heil! — победно приветствовал Фефела Зигфрида.

— Sieg heil! — ответил Зигфрид. — Дима!

— Ну вот и хорошо, молодой человек. Забирайте свой диван, и пойдемте заниматься делом. Да, Слава! — он протянул Зигфриду два пальца. А Зигфрид встряхнул их с такой силой, что Фефела подпрыгнул и на мгновение повис в воздухе, удерживаясь только на спице своего зонтика, как виолончель.

Люси сидела на кухне и чистила миног.

— Черт, черт и черт, — чертыхалась Люси. Она решила все здесь зачертыхать. Все эти уголки с иконками, все Пафнутьевы справа налево и слева направо.

— Черт, перечерт, — не унималась Люси.

— Миноги скользили из рук, расползались и, вообще, черт связал ее со всем этим! И если б не чувство, верное чувство Люси, что она через этих миног упрочит свое положение, ха, стала бы она ломать свои ногти! Но что здесь зарыта собака, Люси смекнула сразу, когда увидела выражение лица Пафнутия.

— Ты шо, дорохой? — забеспокоилась она, поняв, что не исключен и сердечный приступ.

— Миноги, — как загипнотизированный произнес Пафнутий. — Надо брать, Люси!

Не поняв, о чем идет речь, Люси все же воткнулась в очередь, и, когда увидела, что продавец взвешивает змей, ей стало нехорошо. Она посмотрела на Пафнутия. Но, заметив его сосредоточенность, поняла: «Это что-то такое!»

Для подтверждения своей мысли она оглянулась по сторонам. На лицах стоявших вокруг лежала такая же окаменелость, как и у Пафнутия. Тогда Люси, стараясь изо всех сил, изобразила нечто похожее и на своем личике.

«Змеиного яду им всем что-ли надо?» — металась Люси.

Продавец работал молча и быстро. «Ну, уж если стоим, значит, нужно! решила Люси. — Мне, во всяком случае, точно нужно!»

Подошла их очередь.

— Пятьдесят две! — решительно заказал Пафнутий.

— А деньхи?! — поперхнулась Люси. Пафнутий разжал ладошку — там оказалась крупнющая купюра.

У Люси захватило дух.

«И зачем нам эти змеюхи!» — взмолилась она про себя.

Пафнутий принял мешочек, потом остатки, жалкие пятаки, — «Это с такой-то банкноты!» — чуть не закричала Люси, — получил сдачу, и пошел к дому. Люси за ним. Еще ничего не соображая, она вскипала и пенилась на ходу, ударяясь о невозмутимость и решительность Пафнутия.

До дверей никто из них не произнес ни слова, а как только Пафнутий аккуратно поставил мешочек в раковину, тут же его и прорвало.

— Теперь все! — закричал он. — Миллионеры!

— Как?! — опешила Люси от такого оборота. Она ожидала услышать что угодно, но только…

— А так, — тут же спохватившись и откинув пробившееся некстати ребячество, сделался серьезным Пафнутий. — Это, Люси, миноги, — принялся он объяснять. — Рыбы такие. С их помощью я могу снимать порчу. То есть я и так могу, но с ними…

— Да ну, Влад! — захлебнулась Люси.

— Тут пятьдесят две штуки. Ты сейчас сядешь и перечистишь их, а я… Да, осторожно снимешь с каждой кожицу. Только не порви, Люси. Это дело очень серьезное, и я бы сам… Да нельзя нам самим готовить, мы только порчу снимать должны.

— А-ха, — входила в становившееся вдруг окончательно прочным свое положение Люси.

Ведь сколько сил убито, девичьей чести сколько загублено было, чтоб оказаться в этом райском месте. Из Своего-то Нижне-Пупыринска да почти что в столичный город! И это отдать? — Врееешь!

А Пафнутий продолжал:

— Ты видела, кто стоял в очереди?

— Нет, — растерялась Люси.

— Все наши, — тихо ответил Пафнутий.

— И продавец наш? — не зная зачем спросила Люси.

— Ты думала, — не задумываясь ответил Пафнутий.

— А-ха, — среагировала Люси. «Вот это шаечка!» — восхищенно думала она. — «Православные-то тоже тово-с, минохами лечат. Зубками, Люся, крепче садись за эту рыбку, так в тайну и проникнешь. А там…» — у Люси захватило дух, и перед глазами закружился хоровод серебристых миног.

— Ух-х, — опомнилась она. — Ладно, Влад, я сажусь!

— Давай-давай, а я пока к нашим схожу…

И вот Люси шкрябала эту таинственную мутотню. Вонь, уколы рыбьих жабр, плавников, слизь — словом, Люси показалось, что она попала в родной свой Пупыринск и готовит обед для идиота отца и десяти младших братьев, и никакого ей будущего.

— Черт! — откинула ножницы Люси и выбежала из кухни. Она вошла в ванную, вымыла руки, весело мелькнули цветные этикетки шампуней, и даже полегчало.

— Европа! — понюхала свои, уже пахнущие лимончиком ладошки Люси, и пошла бродить по квартире.

Шаг за шагом она успокаивалась и возвращалась из своего мрачного прошлого, накинувшегося вдруг на нее с этими миногами, сюда — в европейское свое будущее. А что будущее ее еще лучше будет — это уж Люси чувствовала.