Тони Моррисон - Боже, храни мое дитя

Ей очень не хватало Бруклин. Веселой, щедрой, верной. Только ее она считала своим настоящим другом. Кто еще, кроме Бруклин, поехал бы в такую даль искать ее после ужасной кровавой расправы в дешевом мотеле? Кто еще стал бы столько возиться с ней, заботиться? «Господи, – думала Брайд, – как нехорошо, как несправедливо я поступила с Бруклин, ни слова не сказав о своей поездке на север и даже не сообщив, где нахожусь». Она, конечно, понимала, что вряд ли смогла бы признаться Бруклин в том, что именно заставило ее поехать в такую глушь. Та наверняка попыталась бы ее переубедить или, что еще хуже, стала бы над ней издеваться и насмехаться, доказывая, сколь беспечна и неблагоразумна подобная затея. И все-таки, решила Брайд, надо как-то с ней связаться, сообщить о себе. Это будет правильно.

Поскольку позвонить Бруклин она не могла, то решила написать ей письмишко и попросила у Ивлин бумагу и конверт. Та сказала, что почтовой бумаги у нее, к сожалению, нет, и предложила Брайд листок из блокнота, в котором Рейн училась писать. А также пообещала, что попросит Стива непременно отправить письмо.

Брайд отлично умела составлять деловые документы для своей компании, а вот личные письма у нее никогда не получались. Итак, что же ей все-таки написать Бруклин?

«У меня пока что все в порядке…»?

«Извини, что уехала, не предупредив…»?

«Я должна была принять это решение, потому что…»?

Брайд положила карандаш и принялась изучать собственные ногти.

Обычно звук ткацкого станка, за которым работала Ивлин, ее успокаивал, но сегодня постукивание челнока и педали страшно раздражало. Каким бы извилистым путем ни странствовали ее мысли, в итоге они всегда приходили к одному и тому же: к возможному позору. Что, если Букер вовсе и не живет в городе с дурацким названием Виски? А если все-таки живет, то что из этого? Что, если он теперь счастлив с другой женщиной? Да и что, собственно, ей так уж нужно ему сказать? Разве что: «Я тебя ненавижу за то, что ты сделал!» или «Пожалуйста, вернись ко мне!». Возможно, ей удалось бы найти способ по-настоящему его уязвить, сделать ему больно. И мысли ее, какими бы спутанными они ни были, сходились в одной точке: ей абсолютно необходимо увидеть Букера, встретиться с ним лицом к лицу, что бы из этого ни вышло. Раздраженная и измученная бесконечными «что, если» и клацаньем ткацкого станка, Брайд решила выбраться на улицу. Она вышла на крыльцо и окликнула Рейн.

Та лежала на траве, наблюдая за вереницей муравьев, занятых своими делами.

– Что? – Рейн нехотя подняла голову.

– Не хочешь немного прогуляться?

– Зачем? – Судя по тону, муравьи были ей куда интересней прогулки в обществе Брайд.

– Не знаю, – проговорила Брайд. – Просто так.

Этот ответ девочке, похоже, понравился. Она улыбнулась, вскочила, быстренько отряхнула шорты и сказала:

– Ладно, пойдем, если ты хочешь.

Сперва обе молчали, и это давалось им очень легко, поскольку та и другая были заняты собственными мыслями. Брайд, прихрамывая, шла по тропинке, а Рейн то исчезала в зарослях кустарника и травы, то вновь появлялась. Они прошли уже, наверное, с полмили, когда Рейн вдруг нарушила взаимное молчание и хрипловатым голосом заявила:

– Они меня украли!

– Кто? Ты хочешь сказать, тебя Стив и Ивлин украли? – Брайд была потрясена и даже остановилась, глядя на Рейн, которая преспокойно чесала у себя под коленкой. – Мне они говорили, что нашли тебя, когда ты сидела под проливным дождем одна-одинешенька.

– Угу.

– Так почему же тогда «украли»?

– Потому что я их не просила меня забирать! Они даже не спросили, хочу я с ними поехать или нет!

– Так зачем же ты с ними поехала?

– Я вся промокла и очень замерзла. А Ивлин сразу мне одеяло дала и еще коробку с изюмом, чтобы подкрепиться.

– Значит, ты теперь жалеешь, что у них оказалась? – По-моему, она и не думает об этом жалеть, размышляла Брайд, иначе давно бы уже сбежала.

– Ой, что ты! Нет, конечно. И никогда не жалела. Это самое лучшее место. А потом, мне ведь и идти-то некуда. – Рейн зевнула и потерла нос.

– У тебя что, и дома нет?

– Раньше был. Только там мать живет.

– А ты, значит, от нее убежала?

– Нет. Никуда я не убегала. Она сама меня на улицу вышвырнула. Сказала: «Убирайся отсюда к чертовой матери». Ну, я и убралась.

– Но почему? Почему она тебя вышвырнула? – «Господи, как можно было так поступить с маленькой девочкой? – думала Брайд. – Даже Свитнес, которая много лет на меня смотреть не могла и старалась ко мне не прикасаться, никогда бы ребенка из дома не вышвырнула».