Тони Моррисон - Боже, храни мое дитя

«Лежи спокойно», – велела себе она; в голове у нее царил полный кавардак, но она была уверена, что сумеет все привести в порядок и вести себя будет так, словно ничего не случилось. Никто ничего не должен знать, никто ничего не должен заметить. Она обязана держаться совершенно нормально и спокойно со всеми разговаривать, словно всего лишь приняла ванну, а потом вымыла голову. Брайд, сильно прихрамывая, подошла к раковине, налила в тазик теплой воды из стоявшего рядом ведра, быстренько намылила волосы и старательно их прополоскала. Как раз когда она озиралась в поисках сухого полотенца, вошла Ивлин и с улыбкой сказала:

– Ух ты! Сколько же у тебя волос, Брайд! Пожалуй, слишком много для посудного полотенца. Пойдем-ка, посидим снаружи, пусть твои роскошные волосы сами на солнышке да на свежем ветерке просохнут.

– Хорошо, пойдем, – согласилась Брайд. «Главное, – думала она, – вести себя как обычно. Возможно, благодаря подобному поведению мое тело сумеет восстановиться… или, по крайней мере, эти неприятные перемены как-то приостановятся». Они с Ивлин вышли во двор и уселись на ржавой железной скамье; весь двор был залит солнечным светом, таким ярким, что казался платиновым. Рядом со скамьей на столике стояла жестянка с травой и бутылка неизвестного пойла. Вытирая полотенцем волосы Брайд, Ивлин болтала о чем-то несущественном, словно завзятая парикмахерша. Потом она стала рассказывать, как счастлива, что живет здесь, под звездами, с поистине идеальным мужчиной; как много она узнала во время странствий; каким полезным оказалось для нее ведение домашнего хозяйства без каких бы то ни было современных удобств и кухонных приспособлений, которые она называла «потенциальным мусором для помойки», поскольку все они, с ее точки зрения, слишком быстро ломаются; как их со Стивом совместная жизнь стала еще лучше, когда в ней появилась Рейн…

Когда Брайд спросила, когда и откуда она у них появилась, Ивлин помолчала, потом налила себе в чашку немного загадочного напитка из бутылки и сказала:

– Видишь ли, это довольно долгая история… – Она снова умолкла, а Брайд, притихнув, приготовилась слушать. Пусть будет любая длинная история. Пусть будет все, что угодно, лишь бы самой перестать думать! Перестать психовать из-за странных перемен в ее теле; перестать волноваться, что кто-нибудь, не дай бог, это заметит. Когда она вылезла из корыта и взяла протянутую футболку, Ивлин то ли ничего особенного не приметила, то ли просто ничего не стала ей говорить. А ведь Брайд всегда отличалась пышным бюстом, и этот бюст все еще был при ней, когда Стив вытаскивал ее из «Ягуара». И когда они ездили в больницу, ее груди тоже были на месте. А теперь вдруг исчезли! Причем выглядело это так, словно ей сделали мастэктомию, но соски случайно оставили нетронутыми. Ничего у нее не болело; все органы вроде бы работали нормально, вот только странным образом прекратились менструации. Господи, что же это за болезнь такая? Никаких недомоганий она не чувствует, зато видит их последствия. «Это я им больна, – вдруг поняла она. – Это его проклятье».

– Хочешь? – Ивлин указала на жестянку.

– Да, хорошо бы. – Она смотрела, как Ивлин умело свертывает «косячок», потом с благодарностью приняла сигарку, затянулась, закашлялась, но потом больше уже не кашляла.

Некоторое время они молча сидели рядом и курили, потом Брайд все же спросила:

– А что ты имела в виду, когда сказала, что вы нашли ее под проливным дождем?

– Но именно так все и было. Мы со Стивом возвращались домой после одной протестной акции, я и не помню какой, и увидели на ступеньках кирпичного крыльца маленькую девочку, промокшую насквозь. У нас тогда был старый «Фольксваген». Стив сперва притормозил, а потом и вовсе остановил машину и вышел посмотреть, в чем дело. Мы оба решили, что девочка либо заблудилась, либо ключ от дома потеряла. Стив наклонился к ней и спросил, как ее зовут.

– И что она ответила?

– Ничего. Ни слова не сказала. Она была мокрая, продрогшая, но все равно отвернулась, как только Стив присел перед ней на корточки и попытался заговорить. А когда он коснулся ее плеча, она мгновенно скрючилась да как бросится прочь прямо по лужам в своих теннисных туфлях. Ну что ж, Стив вернулся в машину, и мы поехали дальше. Но тут дождь полил прямо как из ведра, заливая ветровое стекло настолько, что видно ничего не стало, и мы решили, что проще переждать, и припарковались возле какого-то кафе. «Бруно», так, кажется, оно называлось. Ждать в машине мы не стали и зашли внутрь – скорее, правда, в поисках убежища, чем того кофе, который нам подали.