Борис Иванов - За стенами города. Дезертир Ведерников

— Есть за шестьсот, есть за восемьсот…

— За семьсот.

— А сколько у него было?

— Говорит, бери все, что у меня есть, я делить не буду… Жиров ни у кого не видели?

— Вы можете ответить прямо: нам уступите часть муки?

— Думаю я. Мне жиры нужны, понимаете. Я уступлю, уступлю, но жиры нужны, а не деньги.

— Я могу найти растительное масло на обмен. Нас ждать будете?

— Давайте быстрее.

Ведерников встал за дверью парадной. Через стекло увидит, когда женщины с маслом вернутся. Если у него будут жиры и сахар, он сможет долго не выходить на улицу. Нужен запас, хотя бы дней на пять-десять. Солдат говорит о наступлении. Будто положение на фронте может измениться, как только подвезут снаряды. Кто подвезет, дорогой товарищ, если город окружен?! А килограмм хлеба стоит половину месячной зарплаты.

Мерзло все — руки, ноги. Проклятые тетки. И масло не добудут, и не скажут: «Извините, не ждите нас напрасно»…

Уже совсем темно. Стрелок часов не разглядеть. «Здесь ничуть не теплее, чем на улице. Кажется, что стоишь по горло в холодной воде. Только под меховой шапкой пятачок тепла. Хорошо, жду последние пятнадцать минут».

Пятнадцать минут, вероятно, уже давно прошли. Потом еще пятнадцать и еще пятнадцать… Он будет стоять до конца. «Закрой глаза, считай окна дома, прохожих. Выдумывай опасности или представь: ты уже дома, и в твоей печке гудит огонь».

Он уверен: если уйдет — сломается что-то невидимое, но решающее, роковое. Хотя ясно, что все это бред. Закрыл глаза, спрятал подбородок в воротник.

Проклятый полковник, как привидение. Он где-то здесь. Ему, видите ли, важно знать, как ведут себя русские в окруженном городе. «Мы бы вели себя нормально, если бы часть продовольствия не пропала из-за этих крыс…».

— Говоришь, что его нет — вот он! — Перед Ведерниковым стояли женщины и улыбались. — Как мы боялись, что вы уйдете. Видите, что мы достали! — в руках у одной женщины, Фроси, появилась бутылка подсолнечного масла.

— Оно доброкачественное? Я могу попробовать?

— Не надо пробовать, закупорка фабричная.

Ведерников стал считать. Он считал цену масла и муки в рублях, потом перевел на цену хлеба. Потом на калории… Он решил: обмен справедлив, и вытащил из-под пальто мешочек с мукой.

— Здесь нет килограмма! — закричала Фрося. — Нет, нет, нет…

Ведерников тоже вышел из себя.

Дома он долго думал, как муку взвешивать. Безмена не было. Но сохранился пустой пакет из-под муки государственной расфасовки. Этот пакет заполнил мукой, а затем пересыпал ее в мешок, в котором Надя держала зимой сушеные грибы.

— Я тебе дам «нет»!

— Килограмм — это вот сколько муки! — продолжала кричать женщина.

— Дай сюда! — Ведерников стал вырывать мешочек из рук женщины.

— Фрося, солдат не будет обманывать… А вот и милиционер появился…

Ведерников быстро зашел за угол. Мука осталась у женщин, они пошли милиционеру навстречу и миновали его. Ведерников дождался, когда милиционер уйдет, и последовал за женщинами. Они свернули во двор. Почти бегом догнал их.

— Что, испугался?! — ехидно поблескивая глазами, сказала подруга Фроси. — Не бойся, не убежим. Где нам с мужиком тягаться. Но по совести признайся — здесь нет килограмма?

— Отдай масло, Муся, отдай.

— Ладно, берите. Сколько на морозе отстояли — заслужили. А хотите, можете у нас обогреться…

— Да пошли вы… — выругался Ведерников.

— Вот и показал себя молодец!

Женщины ушли. Ведерников вышел на улицу, нащупал в кульке кусок сахара и положил под язык.

Никак не мог переварить случившееся: это он, Ведерников, обругал женщин матом! За один день как-то сильно сдал: будто с позором понизили в должности.

Однако день еще не кончился. Словно Ведерников должен был расплатиться за хамство: пробираясь в темноте через чердак, ударился головой о балку. Несколько минут просидел на ящике с песком, пока не прошло головокружение.

Воздушная тревога стала новым препятствием возвращению в квартиру. Теперь нужно было дождаться, когда пройдут люди, покидающие свои квартиры при налетах. На рынке говорили, что немцы обещали сегодня ночью разгромить город, как разгромили английский Ковентри.

Уже начал спускаться к своей двери, как услышал шаги: кто-то поднимался по лестнице. Это могли быть дежурные на крыше. На этот случай нужно было найти на чердаке такое место, которое не просматривалось бы, если у дежурных окажется карманный фонарик. Нет, это не были дежурные, — кто-то из жильцов возвращался в свою квартиру.