Атанас Мандаджиев - Старт

— Заведи ее в парк и отпусти пару пощечин, — предлагает Ангел, но мой ответный взгляд живо вразумляет его. — Или, по крайней мере, поговори с ней по-мужски — пугани хорошенько. Если хочешь, я…

— Скажи ей, что после тренировки я жду ее возле бассейна с рыбками, — вдруг произношу я неожиданно для самого себя. С ринга доносится: «Стоп!» — что означает минутную передышку.

Ангел изумлен. Значит, он не думал, что я соглашусь встретиться с Магдой. Не поднимая глаз, я стаскиваю перчатки. Он направляется к Магде. Та выслушивает его и срывается с места. Пересекает зал, гордая и победоносно улыбающаяся, как императрица какая-то, а я нарочно поворачиваюсь спиной к ней и медленно трезвею. Что же я наделал, чтоб меня черти побрали!.. Я уже не чувствую прежней решительности, сердце тяжело замирает в груди. Так всегда со мной бывает, когда впереди что-то неизвестное и неприятное. Честно признаться, я боюсь ее. Она хитрая, встречалась уже с несколькими парнями, сейчас примется играть со мной как кошка с мышкой. Я снова досадую на всех этих знаменитых детских писателей и видных педагогов, висящих в школьном коридоре, — вот ведь ни строчки не написали о том, как держаться наедине с девчонкой… Надо, наверно, что-то такое говорить. А о чем я могу говорить? О боксе, об автомобилях и о болгарской литературе. Из-за этого самого страха я и Светлы сторонился так долго. Просто не знал, на какую тему с ней беседовать, то и дело садился в лужу. Правда, в гостях у нее вроде бы все обошлось — спасибо глобусу и Пиноккио! Да и разве можно их равнять — Светлу и Магду! Со Светлой мне всегда хорошо, даже если я просто иду за ней «на почтительном расстоянии», перескакиваю лужи и мы оба молчим или тогда, когда мы танцевали «Пиратский корабль несется по морю…». А с Магдой мне предстоит неприятный разговор, чувствую я себя перед ней как новобранец перед командиром, наверняка отколет она мне какой-нибудь номер. Вдруг я догадываюсь, какой именно, и ноги у меня сразу подкашиваются — точно, готовится цирк! Не случайно она умчалась из зала. Сейчас все растреплет Бубе, Васке, Иглике и Марге — своим подружкам по гимнастической секции, чтобы они затаились где-нибудь возле бассейна, а завтра чтобы по всей школе гремело, будто я ей свидания в парке назначаю… А если дойдет до Светлы, Светла ведь такая гордая… Если дойдет — все, конец всяким отношениям со мной! Дурак! Дурак! — ожесточенно стучу кулаком по башке. Внезапно меня останавливает голос Тото:

— Глядите, этот сам себя решил нокаутировать, еще до соревнований!

— Лучше уж самому себя нокаутировать, чем дожидаться, пока Гаро это сделает, — срезает его Ангел. Хохот разносится по залу. Все знают, что Тото предстоит встреча с гигантом Гаро, о котором Аце, тренер команды «Левский», сказал, что в следующем году он победит самого Бойко Лозанова. Правда, на городском первенстве Тото держался по-мужски, бился, что называется, до последней капли крови, но сам едва избежал нокаута; со стороны казалось, будто цыпленок прыгает вокруг слона. А сейчас им предстоит новая встреча, потому и хочется нашему Тото на ком-нибудь сорвать злость. Братец Миле ничего не понял и подает сигнал к окончанию перерыва.

Бац! Бац! Бац! — провожу один раунд с мешком, два — с грушей, два — на «гильотине» (и снова с катастрофическим результатом), тренировка идет к концу, а сердцу в груди все тяжелее. Пока мы одеваемся, я спрашиваю себя: почему Ангел сразу побежал передавать Магде мое предложение, почему не попытался меня разубедить? Чушь! Я резко отбрасываю нелепые сомнения, которые так и роятся в голове, и уговариваюсь с Ангелом, чтобы он проследил за четырьмя Магдиными подружками, пока они не уедут на автобусе, — надо быть уверенным, что не будет никакой засады. В пол-одиннадцатого мы с Ангелом встречаемся у памятника патриарху Эвтимию. До этого времени я должен закончить с Магдой, а дальше мы начнем другую акцию…

Из душевой доносится голос Тото:

— Знаю я его слабое место! Лишь бы судья не заметил… Врежу ему одной левой в почки, тогда поглядим!..

А у меня жутко горит левая щека — здорово стукнул меня своей лапой братец Миле!

МАГДА, КАК ВСЕГДА, ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕОЖИДАННО,

словно из-под земли. Первое, что я замечаю, это то, что она распустила волосы по плечам, и это ей очень идет. Раздражение, с которым я шел сюда, рассеивается как дым, а смущение мое, наоборот, усиливается.

— Наконец-то!

Я знал, что она с этого начнет, и даже приготовил подходящий ответ, но по дороге сюда твердо решил хотя бы первое время отмалчиваться. А она продолжает: