Александр Проханов - Надпись

- Рудольф, прошу ко мне… - Коробейников заслонил детей, легонько отсылая их в детскую, любезно и властно направлял Саблина в свой кабинет.

- Так вот где создаются великие творения. - Саблин, без всякой иронии, трепетно и благоговейно осматривал стол с пишущей машинкой, рукопись, лист бумаги, на котором сложными иероглифами был нанесен план романа - магический чертеж, напоминавший волшебное дерево. - Здесь витают ваши замыслы, Мишель, живут незапечатленные образы будущей книги! - Он озирал углы, где в легчайшей дымке дремали ненаписанные сцены романа, теснились лица будущих героев, и среди них лицо Саблина, как прозрачная тень, еще не нашедшая места в будущем сюжете. - Благодарю, что вы показали мне свое святилище.

И опять Коробейников испытал смятение, как если бы совершал ошибку, допуская в свою молельню энергичного чужака, исповедующего иную религию и заглянувшего в чужой алтарь из любопытства, прицениваясь к священным сосудам и дароносицам.

- Так что желает от нас августейший Марк Аврелий? - нарочито легкомысленно произнес Коробейников, усаживая гостя в кресло, боясь, что его неприязнь и смятение будут угаданы Саблиным.

- Какое-то у него к вам дело, Мишель. Какая-то интрига, в духе тех, что он обычно затевает с людьми. Он как паук развешивает паутину и улавливает людей, которые ему чем-то важны. В этой паутине множество уловленных и обескровленных им существ. Разноцветные жучки, комарики, всяческие мушки, мотыльки, которые прельстились на его посулы, потянулись к нему и влипли в паутину. Там бьются и существа покрупнее, всякие птахи, зверьки. Похоже, вы чем-то ему интересны. Или, не дай бог, опасны. Конечно же вы не мушка, не мотылек, а великолепная певчая птица. Он хочет вас видеть сегодня, и, если не возражаете, мы поедем. Но будьте осторожны, Мишель.

- Значит ли это, что и вы в его паутине? И ваша сестра? - Коробейников не смотрел на Саблина, боясь отыскать в его лице сходство с Еленой. Пугался чувственной, звериной проницательности Саблина, которая угадает смятение Коробейникова, нащупает в нем тщательно укрытые, сберегаемые зрелища - скачущая в свете фар колея, мгновенная тьма, среди которой светятся зеленые циферблаты панели, спинка сиденья, медленно опадающая вместе с вытянутым неподвижным телом, горячий, дрожащий под его губами живот, мучительная в темноте белизна ее голой ноги, затуманенные стекла машины, сквозь которые летят невесомые прозрачные спектры, сладкий, страшный полет в глубину, в провал, в центр земли, откуда навстречу, как факел огнемета, рвется душное пламя.

- Этот обходительный седовласый еврей с бархатным голосом и благосклонным дружелюбным взглядом - опасный и беспощадный делец, обладающий первобытной интуицией, библейской мудростью, мстительностью красных комиссаров, вырезавших поголовно казачьи станицы. - Саблин говорил страстно, покрываясь легким румянцем ненависти. - Его деятельность до конца не понятна, скрывает под безобидными культурными начинаниями какой-то жестокий замысел, хлюпающий кровью. Из своего домашнего салона он управляет международной политикой, идеологией, расставляет угодные ему кадры. Если в какую-нибудь неспокойную восточноевропейскую страну назначается новый посол, или в газете появляется разгромная статья на русский роман, или молодой еврейский скрипач награждается государственной премией - это результат кропотливой работы Марка Солима, с которым считают за честь дружить помощники генсека и генералы разведки.

- Но ведь такому могущественному родственнику можно только позавидовать?

- Ненавижу его. Он держит в заложниках сестру. Ее красотой, ее божественной русской женственностью прикрывает свои еврейские каверзы. Не приму от него ни одной услуги, не обращусь к нему за помощью. Все мои усилия направлены на то, чтобы вырвать у него сестру. - Саблина сотрясала легчайшая нервная дрожь, предвестница истерики. Тема, которой он коснулся, была для него навязчивым бредом, затрагивала душные, больные глубины его натуры, куда хотелось заглянуть Коробейникову, как хочется заглянуть в горячий кислотный кратер.

- Ваша сестра находится под постоянным неусыпным надзором? - осторожно выпытывал он, совершая опасные круги вокруг своей тайны, чувствуя, как эти круги сжимаются и тайна становится все беззащитней. - Елена тяготится мужем?

- Он пользуется ею как приманкой. Выставляет, как цветок, и смотрит, как вьются вокруг шмели и цветные мухи. Он может ее продать на время, если это принесет ему политическую выгоду. Может запереть и мучить в домашнем застенке, если она откажется ему подчиняться. Мне кажется, он гипнотизирует ее и лишает воли. Подливает ей какие-то адские парализующие снадобья. Он может отдать ее другому мужчине и сквозь замочную скважину в спальне наблюдать, как наблюдали за Сюзанной похотливые старцы. Не исключаю, что он постоянно следит за ней, сам или с помощью наемных соглядатаев. Подталкивает ее к измене, а потом пользуется плодами этой измены.