Александр Проханов - Надпись

- Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Леночка вот-вот должна подойти. - Хозяин принимал у гостей плащи, размещая на рогатой деревянной вешалке. Гостеприимным жестом направлял в кабинет. Коробейников обрадовался отсутствию Елены. Боялся встречи с ней. Испытывал смущение и чувство вины перед хозяином. Отвращение к себе, посмевшему явиться в дом, который осквернил, воровски обобрал. Был виноват перед этим красивым, гостеприимным пожилым человеком, желающим ему добра, наивно и доверчиво растворившим перед ним свои двери. И одновременно переживал мучительное и сладостное торжество, упоение своим грехом, порочное превосходство. Желал поскорее встретить Елену и увидеть, как на мгновение радостно, страстно вспыхнут ее глаза и тут же смиренно потупятся.

- Сегодня поздно ночью уезжаю в Ленинград. Там открывается изумительная выставка Шагала, из запасников Русского музея и частных зарубежных коллекций. Ах, какие там мистические работы, какой чудесный старинный Витебск! Эти летающие в поднебесье петухи! Парящие, словно в невесомости, молодые барышни и кавалеры! Шагал гениально предвидел космические полеты, чувствовал жизнь как волшебный сон. - Марк усаживал гостей, делясь переживаниями, прерванными их визитом.

Саблин вальяжно расселся в кресле, демонстрируя Коробейникову, как свободно и вольно чувствует он себя в этом уютном, богато обставленном кабинете.

-Знаешь, Марк, почему так волнует Шагал чувствительное еврейское сердце? Потому что бессознательно еврей, созерцая этих влюбленных витебских женихов и очаровательных черноглазых невест, знает, что назавтра они сбросят провинциальные долгополые сюртуки и платья с кружавчиками, сбреют пейсы и скинут ермолки, облачатся в галифе и кожаные куртки. Навесив маузеры, возглавят ЧК и ревкомы, станут расстреливать белых офицеров и насиловать русских курсисток. Плавающий в небесах красный, с набрякшим фиолетовым гребнем петух - это русский кровавый бред, задуманный местечковыми портными и малевателями вывесок, с библейской мстительностью шагнувших из-за черты оседлости в русскую революцию.

- Быть может, ты прав. - Марк в знак согласия наклонил седовласую голову, не уязвляясь оскорбительным замечанием Саблина. - То же странное психоделическое впечатление производят герои Чехова. Все эти телеграфисты, офицеры, уездные барышни, земские врачи. Они еще любят друг друга, шалят, говорят смешные пошлости или высокопарные глупости, но уже где-то над их усадьбами и вишневыми садами начинает дуть железный ветер истории, за рощей на станции слышны бронепоезда. Барышня в косынке сестры милосердия умрет в тифозном бараке, любящий ее молодой офицер будет расстрелян на днепровской круче, а Ионыч станет личным врачом наркома путей сообщения. И Шагал, и Чехов создали искусство, в атмосфере которого уже проявились молекулы катастрофы. Мы, пережившие катастрофу, воспринимаем их как пророков.

- С той лишь разницей, что еврейское сердце перед картиной Шагала наполняется торжеством победы. А русское сердце, начитавшись Чехова, рыдает от невосполнимых утрат. Революционный петух Шагала выклевал глаза актрисе Раневской. Витебский портной Блюмкин застрелил в застенке дядю Ваню. В этом русско-еврейский смысл революции.

Саблин ярко и вызывающе блестел глазами, дразнил и провоцировал Марка. Казалось, протягивает румяное, пропитанное ядом яблоко, желая, чтобы тот надкусил. Но Марк не притрагивался к отравленному плоду. Снисходительно и мягко отвечал, как терпеливый врач отвечает нервному пациенту, стараясь не дать повод для его больной раздражительности.

- В революции русские и евреи встретились, как встречаются в раскаленном тигеле два расплавленных драгоценных металла. Образовали сплав, в котором соединились навек. Эти два потока современной русской истории уже не разделить никогда. Об этом свидетельствует наше с тобой родство. Ты ведь сам говорил на нашей с Еленой свадьбе, что это династический брак - династия Саблиных сочетается с династией Солимов.

- Два «С», или «СС», - засмеялся Саблин, страшно побледнев. Его красивое секунду назад лицо, свежее и молодое, вдруг постарело, подурнело, обтянулось голубоватой кожей с проступившими костями черепа. - Всякий брак - лаборатория генной инженерии, где улучшается порода. Однако еще не родился венценосный младенец, и рано говорить о сплаве двух драгоценных металлов. Может быть, тигель слабо нагрет? - улыбнулся он уродливой улыбкой.