Александр Проханов - Надпись

- Вы говорите чудовищные вещи. - Коробейников чувствовал, как утончается, становится прозрачной оболочка, скрывающая тайну. - Мне кажется, Рудольф, это плод вашей фантазии.

- Не сомневаюсь, он знает о ваших свиданиях, Мишель. Знает, что вы сидели в кафе на Новом Арбате, у большого окна, за которым переливался проспект и катились стеклянные водянистые фары, и вы пили с Еленой вино, и в ваших бокалах танцевали крохотные рубиновые искры. Вы смотрели на Елену с обожанием, и она вам читала стихи, быть может, свои любимые, волошинские, о мессианской России. Вы отправились в Дом архитекторов, где маленький отвратительный карлик и уродливый злой колдун Жироди превращал очаровательных женщин в букеты цветов, в экзотических птиц, в волшебных стрекоз и бабочек. Ваше лицо было бледным, как перед обмороком, а у Елены глаза торжествующе и прекрасно сверкали.

- Как вы узнали? - воскликнул Коробейников, слушая сомнамбулические, нараспев произносимые слова, видя, как страдальчески полуопущены веки Саблина, из-под которых влажно блестят, слезно переливаются глаза, будто видят озаренный аметистовыми лучами подиум, длинноногих обнаженных красавиц, втыкающих в ковер отточенные туфли.

- Он мог наблюдать за вами. Мог послать громилу, способного причинить вам и Елене вред. Не сомневаюсь, он знает, как вы сидели в очаровательном кафе на улице Горького, и асфальт то пузырился от холодного тяжелого дождя, то сверкал расплавленным блеском, отражая влажную синеву, словно мимо проплывала огромная голубая рыба, шевеля плавниками. Сделав всего два винных глотка, вы пьяно, с обожанием смотрели, как в ее нежной розовой мочке переливается бриллиантик. Вслушивались, как сладко, с переливами певчей птицы звучит ее голос, отчего на белой высокой шее нежно вздрагивает голубоватая жилка. Вы встали, повели ее к своей маленькой красной машине и, сажая в салон, взяли ее запястье. По вечернему шоссе вы мчались в Подольск, где в голых, сизых лесах, на берегу ленивой Пахры стоит странная церковь, напоминающая увитую виноградом колонну, четыре евангелиста держат каменные книги, желтоватые мхи и лишайники покрыли священные тексты.

- Вы наблюдали за нами? Следили за сестрой?

- Оберегал вас, Мишель. Боялся за вас. Марк - страшный человек. Он мог подослать убийц. Мог из ревности совершить преступление. Елена рассказала о драке. Как вы разбили камнем голову наемному убийце. Вы спасли сестру. Совершили рыцарский, благородный поступок. Я в вечном долгу перед вами, Мишель.

Коробейникова охватило смятение. Тайна, которую он, крадучись, пронес в дом, тщательно скрывал, окружая непроницаемой завесой, была раскрыта и, как бомба с проводками и мигающим взрывателем, где водянистые электронные цифры отсчитывали время до взрыва, ждала своего страшного часа. Бледное, предсмертное, с синеватым оттенком лицо Саблина, его полузакрытые, в муке глаза, безумная, на бескровных губах улыбка выдавали его. Он проник в тайну, знал расположение бомбы. Замкнутся контакты, и взрыв разнесет кабинет с листками романа, детскую с деревянным табуном коняшек, гостиную, где вчера с Валентиной они повесили под потолком нарядный абажур. Его дом, его семейный уклад заминирован, и Саблин, непредсказуемый в своем артистическом, беспощадном садизме, способен его взорвать.

- Женщина - запрограммированное природой уродство, изувечившее человечество. Прорва, в которую мужчина сбрасывает свой воинственный дух, стремление к творчеству, военному и религиозному подвигу. Свирепая тлетворная пасть, выгрызающая в мужчине лучшие качества, лишающая его сил, подвижничества, заражающая вирусом сентиментальности, слезливой и жалкой поэтичности. Половину своей жизни мужчина тратит на женщину, скармливая ей свои лучшие качества. Женщина - замедлитель, не дающий истории развиваться с естественной скоростью. Брак - глухой тупик, куда врывается мужская судьба и застревает там навсегда в нелепой и уродливой позе. - Красивое лицо Саблина было бело-мраморным, отливало лунной синевой. Губы, произносящие женофобские речи, были без кровинки. - Я понимаю этику героев СС, отрицавших женщину, вносивших в свои отношения античную самодостаточность. Подлинная, ожидающая нас революция, та, что покончит с делением на мужчин и женщин, избавит человечество от женского пола, выделит мужчин в единственную форму, достигающую своего совершенства. Но если на промежуточной стадии этой революции мужчина не может до конца отказаться от женщины, пусть выбирает самую близкую, одной с ним крови - тогда антагонизм и противоположность полов снимаются абсолютной генетической родственностью, почти тождественностью, что равносильно любви мужчины к себе самому. В противном случае будут повторяться отвратительные и смешные трагедии, подобные той, что случилась с вашим другом футурологом Шмелевым. Он построил Город Будущего в промежностях своей ненаглядной жены, и стоило ей чуть шире раздвинуть ноги, как все это восхитительное сооружение провалилось в зловонную яму.