Александр Проханов - Надпись

Шмелев говорил истошно, срываясь на клекот, испытывая такую боль, что от этой боли у Коробейникова ломило виски. Его друг был окружен таким страданием, что фонари, под которыми они проходили, одевались пепельной дымкой. Казалось, кто-то невидимый выдирает из него печень, выклевывает сердце и мозг, и эти выдранные волокна разбрызгивались, словно огненные линии, оставляли в воздухе шипящие спирали, белые вспышки. Будто Город Будущего, испепеляясь, наносил на московское небо свои огненные отпечатки.

- Костя, ты должен вынести эту боль. Преодолеть страдание, - утешал друга Коробейников. - Все великие свершения, будь то открытия континентов, написание симфоний и книг, создание мировых религий, были овеяны трагедией. Трагедия - признак величия. Ты переживаешь трагедию, как переживали ее герои античности и мученики наших дней. Твой Город Будущего, одухотворенный любовью, будет одухотворен трагедией. И через это обретет недостающую ему полноту.

- Нет, она невиновна!… - Шмелев в безумных поворотах сознания совершал виражи и петли, желая сбросить жуткое, вцепившееся в него чудовище. Испытывал перегрузки, стараясь выдавить из глазниц страшное видение: два обнаженных тела в орнаментах трав и цветов. - Она слаба, беззащитна!… Нуждалась в моей поддержке, в моем постоянном внимании!… А я парил в небесах, летал по орбитам, нагружал ее непомерной тяжестью моих идей!… А всего-то нужно было купить большое зеркало, чтобы она утром могла расчесывать перед ним свои чудесные волосы!… Не купил ни зеркала, ни губной помады, ни настоящей кровати!… Я, архитектор, замысливший Город Будущего, не создал мой собственный дом!… Заставил ее жить в шалаше, в утлой убогой хижине!… Этот Павлуша, мягкий слизняк, бесшумно вполз в нашу жизнь!… Жалкий, убогий, без мыслей, без чувств, вызывал одну только жалость!… Она по-бабьи его пожалела, сердобольно снизошла до него, а он воспользовался ее кротостью, беззащитностью!… В нем, в слизняке, - главное зло!… Пока герои сражаются на войнах, в их дома вползают слизняки!… Пока открыватели новых земель плывут в океанах, погибают в пустынях, одолевают хребты, слизняки бесшумно вползают в их жилища!… Пока мученики томятся в застенках, качаются на дыбах, в их опустелых чертогах селятся слизняки!… Смерть ему!… Раздавлю, как гадину!… Пятно слизи!… Зловонная мокрая клякса!… Скребком, негашеной известью!… А потом огнеметом - все углы дома, очистительным огнем!…

Коробейников видел, как иссякают жизненные силы друга. Старался ему помочь. Вливал в его закупоренные, со свернувшейся кровью сосуды свою живую кровь. Подключал к его разорванному вялому сердцу свое молодое сильное сердце. Замещал захлебнувшиеся, опавшие легкие своими, дышащими. Усыплял обезумевший, в кровоизлияниях и сотрясениях мозг, отдавая на время свой:

- Костя, ты - герой, ты - странник, ты - мученик!… Как Одиссей, вернешься из Трои, тебя встретит твоя Пенелопа, и ты натянешь лук своей могучей рукой!…

- Они думают, что меня сразили!… Что я опозорен!… Хотели меня унизить!… Показать, что я немощный жалкий самец, не способный покрыть молодую похотливую самку!… Залили тухлой, прокисшей спермой мои чертежи!… Запачкали мои проекты!… Я отвечу им оргией!… Сколько молодых и прекрасных женщин желают меня!… Готовы целовать мои чресла!… Созову красивых, веселых куртизанок, молодых и развратных жен и устрою свальный грех, содомское сборище, вавилонское кровосмешение!… Чтобы адским грехом, черным огнем преисподней испепелить их мелкий кухонный разврат!… Жалкое собачье соитие!… Я хотел создать Райский Город, населить его праведниками, совершенными, богоподобными людьми!… Но теперь создам Адский Город, великолепный чертог Сатаны, прибежище тьмы, вместилище разврата и смерти!… Опрокину мой Город с неба в глубины ада и тьмы, населю отцеубийцами, растлителями малолетних, клятвопреступниками, богохульниками, святотатцами!… На Всемирной выставке в Осако это будет лучший проект!…

- Костя, ты выдержишь испытание!… Обугленный, - с ободранными стропами, оплавленный, как космический корабль, ты пролетишь сквозь пылающую сферу, пробьешь сверхплотные пласты бытия и вернешься из Космоса с небывалым знанием!… Твое страдание - цена за открытие!… Твое поражение - спутник твоей великой Победы!…

Они шли по осенней Москве, туманной, промозглой, в грязно-желтых мазках фонарей, с сырыми фасадами, на которых поселилась синеватая плесень, с обглоданными колокольнями, убогими пятиэтажками, с кривыми липкими улицами, по которым воровато проносились редкие автомобили. Но над всеми домами и крышами, из бесформенного, холодного камня возносился мистический град. Блуждали по небу алые и голубые снопы. Сверкали, ниспадая, пышные золотые фонтаны. Над, черными пробитыми куполами расцветал, исчезал в небесах божественный храм. Над ядовитыми полосатыми трубами простирался хрустальный чертог, где, казалось, идет вечный праздник. Над скучным однообразием мучнисто-белых кварталов вспыхивали огромные цветные букеты, взвивались спирали и змеи, проливались салюты. Река переливалась волшебными струями, качала огромное павлинье перо. Висели стеклянные мосты, прозрачные аркады. Улицы казались алмазным живым потоком. Горели в черном небе громадные чудесные надписи с изречениями мудрецов и поэтов. Вспыхивали среди звезд огромные табло с ликами святых и пророков. Город утрачивал свои обыденные очертания, его материя превращалась в энергию, в световые лучи и вспышки. Улетал и вновь появлялся, поражая невиданными прекрасными формами. Кристаллическими призмами, прозрачными параболоидами, хрустальными сферами, где, как молнии, пульсировали синусоиды, крутились эллипсы, вычерчивались таинственные графики законов, по которым развивается земная история и вселенская жизнь.