Джамал Садеки - Снег, собаки и вороны

В персидской прозе шестидесятых годов уже достаточно четко проявили себя молодые силы, позволяя судить о новеллистике последнего десятилетия как об определенном литературном явлении.

Рассказы таких авторов, как Феридун Тонкабони, Надер Эбрахими и Джамал Мир Садеки, дают возможность приобщиться к социальным и духовным процессам, переживаемым современным Ираном. Объединяет молодых прозаиков склонность к углубленному раскрытию психологии, стремление понять первопричину поступков и образ действия своих героев, а следовательно, истоки и особенности духовной жизни своего времени.

Характерная черта новеллистики последнего десятилетия — показ социального, конкретного через обобщенно-философское, когда писатель реализует свои философскую и этическую схемы в определенной жизненной ситуации. На первый план в контексте такого письма выступает идея в своем обобщенном виде, а жизненный факт, реальность становятся как бы условным знаком, символом авторской мысли.

Эти черты новой прозы присущи и новеллистике Джамала Мир Садеки, завоевавшего к концу шестидесятых годов прочное место в ряду современных писателей Ирана.

Творчество Джамала Мир Садеки при всей его новизне и соотнесенности со своим временем тесно связано с реалистической литературой сороковых — пятидесятых годов. С миром предшественников, с атмосферой произведений Садека Хедаята, Джемаль-заде, Бехазина и Садека Чубека, знакомых нашему читателю, Мир Садеки роднят демократизм, внимание к жизни обыкновенного человека, умение в будничном выявить социальное, раскрыть жизнь своего героя в рамках точного реалистического описания. То главное, что объединяло лучших прозаиков Ирана, — гуманистическая направленность пера, заставлявшая их раскрывать суровую, беспощадную правду жизни и искать в ней нравственную опору, — свойственно и произведениям Джамала Мир Садеки. Каждый факт и событие, будничные, а порой и низменные стороны жизни получают у Мир Садеки свою нравственную и этическую оценку, выявляют человеческое и античеловеческое в современниках, ибо писателя прежде всего интересуют общефилософские вопросы: Что есть человек? Как ведет он себя в тех или иных обстоятельствах? Как формируется его характер?

В рассказах, которые можно выделить как цикл воспоминаний о детстве («Снег, собаки и вороны»; «Баба», «Сломанные ветки»), написанных с большой достоверностью, девятилетний Джафар рассказывает, не понимая до конца, недоговаривая, страшную историю о том, как его мать губит ребенка, рожденного временной женой отца («Снег, собаки и вороны»). Вместе со взрослыми ночью ищет он «страшного» вора, а утром обнаруживает замерзшего на ветке жалкого, оборванного старика, к которому испытывает только жалость («Сломанные ветки»). От побоев мужа и преждевременных родов умирает жена друга отца. Семнадцатилетний Джафар становится не только наблюдателем, но и участником драмы, впервые осознает цену человеческого слова, людской молвы («Баба»), По существу, эти рассказы — история формирования нравственного облика подростка, история его возмужания.

Мир Садеки поднимает тему отчуждения личности в современном буржуазном мире, тему одиночества человека, столь актуальную для литературы капиталистического мира.

Первый порыв ребенка, который стремится к общению с первыми друзьями, закончился крахом. Из-за непонимания взрослых ребенок впервые ощущает свое одиночество и бессилие («Стена»), Больной старик, хвастун и насмешник, перед смертью предстает в своем истинном виде — одиноким, жаждущим внимания и ласка людей («Последний рубеж»).

Немало внимания уделяет писатель судьбе интеллигенции, в условиях материального «бума» превращающейся в духовно порабощенную часть государственной машины, — проблеме, остро стоящей в современном Иране.

Жизнь процветающего чиновника, спокойная и благополучная, таит в себе пустоту. Ее завораживающий ритм подчиняет себе героя, усыпляя в нем активное, живое начало. Под влиянием горя (гибель первой возлюбленной) герой как бы прозревает и видит себя в беспощадном свете реальности. Тоска по настоящей жизни зовет его бросить все… но страх перед неизвестностью, привычка к комфорту и лень оказываются сильнее («Ручей»).