Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Глава тринадцатая

Эти четверо были знакомы с семнадцати лет, с первого курса. Наташа, Сергей, и Герман вместе учились на архитектурном факультете загряжского строительного института, а Юля, девушка Германа, была со стороны — из местного университета, с журфака. Сергей и Герман сдружились сразу, их девчонки — Наташа с Юлей — по всем статьям должны были стать неразлучными подружками, как оно обычно складывается в подобных случаях, но этого не произошло. Подружиться с Юлей не получилось бы ни у кого: она была зашнурована так плотно, что рядом с ней чеховский человек в футляре показался бы свойским и разухабистым парнем. На первом курсе Юля ещё появлялась на их шумных сборищах, с застёгнутыми глазами сидела рядом с Германом, застёгнуто улыбалась и молчала. Вроде бы она не тяготилась бушующим вокруг неё весельем, но радости от её присутствия, точно, не было никакой. Никто особенно не горевал, когда со второго курса подруга Германа стала заглядывать на студенческие вечеринки архитекторов редко и ненадолго. Приходить не хочет, а отметиться надо — не даёт забыть о своём существовании, дабы мы губу на Герку не раскатывали, комментировали её явления народу Тамары, две подружки не разлей вода, «мы, Тамары, ходим парой», дуэт, олицетворяющий собой общественное мнение курса.

А раскатать губу на Германа, ой, как хотелось! Даже Тамары пытались бить под него клинья, били дуплетом, а там как карта ляжет, той и достанется. Номер, однако, не выгорел, карта не легла ни вдоль, ни поперёк: Герман, он же Гера, он же Герасим, оказался надёжно припаянным к Юлечке-мумии. После четвёртого курса ко всеобщему девичьему сожалению тема Германа была закрыта: он всё-таки женился на своей сушёной селёдке.

Некоторые ребята считали, что Юля очень хороша собой, находили её даже похожей на Одри Хепбёрн. Сходство, действительно, просматривалось: блестящие тёмно-карие глаза, смуглая матовость кожи, тонкий нос, высокие скулы, такая же чрезмерная, на загряжский вкус, худоба, но малоподвижность лица портила всё дело. Из-за крайней бедности мимики Юля производила впечатление человека себе на уме, если не сказать, с двойным дном, что само по себе уже не вызывало ни симпатии, ни доверия, а нарастающие подозрения в крайней заносчивости этой девицы окончательно оттолкнули от неё будущих архитекторов.

«Нет, ну почему такая несправедливость? — сокрушались Герины однокурсницы. — В кои-то веки попадётся классный парень, так он обязательно будет намертво схвачен прищепкой в виде такой вот Юлечки». Герман и в самом деле был по всем статьям хорош. Хоть он происходил из давно обрусевших немцев, но в данном случае сам Гиммлер не нашёл бы к чему придраться в смысле чистоты нордической расы. Высокий, статный, с открытым лицом, светловолосый и сероглазый, Герман Мунц был по-немецки аккуратен и обязателен.

Его друг Сергей Тимохин, в миру Тимоха, индивидуально для Германа — Серёга, красотой лица не блистал, ростом не вышел, ни косыми, ни прямыми саженями в плечах похвастаться не мог: щупленький, невзрачненький, и весь сказ; однако парень он был очень башковитый, учился блестяще, и в подруги себе отхватил самую потрясающую девчонку на курсе.

После четвёртого курса его девушка, Наташа Василевская, неожиданно бросила институт, вернулась в Сочи, откуда была родом, и там быстренько выскочила замуж за своего давнишнего знакомого, как-то связанного с морем и кораблями. В результате её исчезновения освободилось столько места, что даже абсолютно ничем не примечательные студентки стали казаться вполне привлекательными. Прошло какое-то время, и многие на курсе стали ощущать, что без Василевской стало тусклее. Позже дошло, что дело было не только в том, что она была яркой. Она была талантливой. Её весёлая талантливость вмещала в себе что-то очень важное для всех, но стало это понятно уже в отсутствии Наташи.

Как-то главный архитектор города предложил студентам творческую задачу, своего рода конкурс, в качестве главного приза в котором выступало участие в работе над профессиональными проектами. Все, конечно, вылезали из кожи — понимали, что речь идёт о выгодной стартовой площадке для будущей карьеры. Победил проект Сергея Тимохина, и это никого не удивило, и даже не вызвало зависти — так оно, вообще-то, и предполагалось. Переплюнуть Тимоху было делом почти нереальным, поэтому почётным, однако в тот раз оно никому не удалось.

Когда самый авторитетный архитектор города оценивал представленные студентами проекты, он произнёс слово «талант». Это вожделенное, сладкое, жгучее, почти нестерпимое слово прозвучало лишь однажды, и относилось оно вовсе не к Тимохиной работе. Наташин проект был сырым, непроработанным в деталях, и в этом не было ничего неожиданного — Василевская никогда не отличалась излишним усердием. Он не заключал в себе острых решений, трюкачества и авангардных идей, понятных лишь их автору, и это непрыганье выше головы впередистоящего тоже было в Васином духе. Но она сумела соединить стандартные узлы и блоки совершенно нестандартным, даже парадоксальным образом, при внимательном рассмотрении оказывающемся оправданным и рациональным.