Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Вдруг до меня дошло, что слышится не одна скрипка, а две.

Пестрое мельтешенье остановилось, взбудораженный народ отхлынул к столам подкрепиться. За плечом солнечного бога прочертилась острая фигура второго скрипача. Надо же, это Гай. Вдруг он шагнул в сторону и растворился в воздухе. Еще один колдун. Что-то у вас их слишком много.

Чириканье и щебетанье то расширялись, то опадали. Где-то очень далеко раздался гудок паровоза. Донесся стук колес и, замедляясь, надвинулся. Станция!

Лев сидел на табурете, упираясь каблуком в перекладину и держа скрипку вертикально на колене. Дежурный по станции что-то прокричал. Даже можно разобрать: стоянка пять минут. На перроне поднялся шум, говор, смех. Ударил колокол. Дежурный объявил: «Отправление!» Состав скрежетнул и тронулся. Стук колес растаял вдали. Опять загомонили птицы.

«Слыхал, слыхал? – волновался и вертелся сосед. – Все умеет! И плакать заставит. Увидишь! Это попозже. Сейчас еще попляшем. Так играет – по всему телу раздолье. Ты-то чего сидишь?.. А потом и мы сыграем. У меня гармоника веселая. Строй приятный, душевный. Ну, услышишь!»

Над золотым Львом опять появился черный Гай, взвилась песня, мой сосед и доктор столкнулись возле Герти. Насупились, отступили, но она потащила за собой обоих. Хозяин-гражданин пригласил Нину. Старый Медведь – Тэклу. Вокруг скрипачей заплескал прибой. За столом оставались Юджина с Доном и мы с Мартой. «А вас почему никто не выбирает?» – глупее глупого спросил я сестер. Посмеялся над собой.

Было жарко. В резком солнечном свете проглянул странный оттенок.

– Дождь соберется! А то и гроза, – сообщил подбежавший тезка и жадно выпил вина. – Хорошо-то как! Не сиди, иди! Выговаривай ногами!

Заиграли знакомое вступление. Львица пропела голосом Марты: «Юноша знатный на севере был». Так узнаваемо, словно опять мерещится. Но нет, Марта подхватила, и они запели в унисон. А странный припев этой песни, отыгрыш, перенимала вторая скрипка.

Вдруг Лев взмахнул смычком, словно бросил что-то Гаю. Скрипки поменялись партиями. «В путь пора, вспорхнула птица, на траву роса ложится». Маэстро-виртуоз рассыпал шелест и щебет. Дохнул порыв ветра, застучал дятел. Быстрее, чаще – может, и не дятел, а сердце колотится… «Вдаль уводят мои дороги, беда стоит на моем пороге».

– Странные у вас плясовые. Кого потянет плясать, если беда стоит на пороге? – Разве не жить из-за этого? – вздохнула Юджина. – Здесь граница… – вступил и Дон.

Почему он сидит на слишком целомудренном расстоянии от своей соседки? Вот оно что, между ними лежит гитара.

Народ отдыхал и выпивал. Вдруг львица сказала что-то. Я не разобрал, но все поняли и зашумели: «Дорога! Дорога!» Марта отпустила мою руку и вышла из-за стола. Юджина встала и взяла гитару. Тезка подскочил, как подброшенный. Веселая гармоника раскатилась: «Дорооога!» Что-то готовилось. Лев и Марта тихо пошли навстречу друг другу. Хор начал:

Таинственная «Дорога» начиналась сразу с «но». С припева, наверное. Он и она стали лицом друг к другу, чуть-чуть соприкоснулись пальцами правой руки, и начали медленно, четко пристукивать каблуками. Отправились в путь.

Я не сразу понял, о чем поют. В конце дороги, где-то там , идущего ожидала отрада – награда, покой – золотой, заря – янтаря и еще что-то… Слова только угадывались, не было там ни лжи, ни тревог, ни обманов… туманов – ураганов… но скоро выяснилось, что путник вовсе туда не торопится.

«Кто это сочинил?» – оказывается, я спросил вслух. Нина расслышала и наклонилась ко мне: «Сам Лев. Но говорят знаешь как? Лесная дорога ему спела, а он запомнил и повторил».

Скрипка закричала. Гитара Юджины отозвалась, но их не сразу услышали. Как играет Лев и как играет Гай – разница бросалась в глаза… то есть в уши. Оборвав мелодию, скрипач завел что-то монотонное. Певцы смолкли, потом тихо подхватили: «Не боюсь никого и не верю никому…» Повторяли раз за разом, громче и громче. Тезка отложил гармонику и перепрыгнул через скамейку. «Не боюсь никого и не верю никому…» Теперь должны спеть: только бога одного, только богу одному. Но скрипка и гитара перекликнулись, и взлетел вопль: «Только тебе! Только тебе!» Все вскочили и опять кинулись обниматься. Как-то очень серьезно. Тезка подхватил Герти на руки. Льва и Марту заслонили. Скрипка и гитара отстукивали: только тебе, только тебе! Долго.