Андрей Цаплиенко - Книга перемен

Их было сорок. Он насчитал. Даже пакет не пожалели.

Целый пакет на одного-единственного человека, отводившего смерть от Леопарда. «Дякую тобі, брате, тепер я в довічному борзі перед тобою!» Вот что думал Леопард.

Он не помнил, как добрался до снайперской лежки возле подсолнухов. Она вроде бы не понадобилась, и Варан с Эсквайром лежали без дела, разглядывая подходы. Они слышали грохот и затаились. А потом, когда огненная буря прошла, из воды вылез человек. Ни Варан, ни Эсквайр не смогли быстро определить, кто это, и Варан как самый молодой и самый горячий из двоих хотел использовать свое снайперское умение, но Эсквайр попросил того не стрелять. И Варан сделал так, как попросил старший.

Он не стрелял. И Леопард добрался до своих. Лежа на спине, он засунул руку во внутренний карман и потом, достав целлофан с камерой, передал ее Эсквайру.

– Что это? – спросил картограф, покрутив в руках пакет.

– Ти розумний, друже Есквайр, розберешся.

Леопард приказал товарищам уходить и оставить его на позиции. Бросить. Они хотели его тащить на себе, но Леопард понял, что это невозможно. Они никак не могли понять, что с ним происходит, почему он не может идти. Ведь он не ранен, не контужен, все цело, руки-ноги двигаются, почему ж не идти? А он уже не мог объяснить им, что он просто выжал из себя все, что только возможно. Вязкий сон еще не отпустил его, а батарейка уже села. Некстати.

И тут Эсквайр увидел два БМП. Они двигались на них, медленно вращая башнями из стороны в сторону. Когда до снайперской лежки им оставалось не более четырехсот метров, задние двери боевых машин открылись и на морозное поле высыпала пехота. Бойцы двигались профессионально, с перекатами, то рассредоточиваясь, то собираясь в одну точку, чтобы скоординировать свои действия с командиром их небольшого отряда. Перекаты, короткие аритмичные перебежки… Это были не ополченцы-боевики, а профессиональные солдаты. Ясно без слов.

Варан уже загнал патрон в патронник и стал выбирать свою первую цель.

Леопард остановил его:

– Не треба. Бо ми всі тут загинемо. Хтось має донести це відео. Друг Апостроф встиг зняти. Не заради мене, не заради Апострофа… Заради братів. Рідних. Дойдіть, донесіть, хлопці. Всі мають це побачити.

БМП, деловито вращая гусеницами, продвигались к подсолнухам. Когда они добрались до лежки, командир отряда ополченцев увидел одинокого неподвижного бойца, лежавшего на спине и смотревшего в серое безразличное небо, сложив широкие ладони. Сначала он подумал, что укроп давно мертвый, и потерял к нему интерес, но его солдаты заметили, что грязная форма шевелится. Боец дышит. И что-то шепчет. Тогда командир вернулся к укропу и наклонился, чтобы расслышать шепот. Укроп, спокойно улыбаясь небу с чуть прикрытыми глазами, бормотал что-то абсолютно невнятное.

– Апостроф, Мойсеюшко, Черкес, Лисий, пробачте мені. Простіть мене всі. Скоро побачимось, Лисий. Ми переможемо. Ми вже перемогли.

А потом он со знакомым щелчком раскрыл ладони, и у командира ополченцев оставалось только мгновение, чтобы с ужасом рассмотреть, что укроп держит в руках две гранаты. На обеих не было колец.

Огромный мохнатый кавказец совал свой влажный нос в пахнущую порохом ладонь. Видно, хотел спросить: «Эй, человек, ты же умный. Скажи, когда закончится война?» Но человек не знал. Он смотрел вокруг, пытаясь увидеть хоть одно целое здание на улице. Построенные со вкусом дома глядели на человека и пса черными глазницами окон с выбитыми стеклами. Разрушенные стены, вырванные с корнем заборы. Битый кирпич на улице. Рваный металл осколков. Всего этого становилось больше день ото дня. Человеку нечего было ответить собаке.

Пес к бойцам прибился случайно. Возможно, когда-то он был надежным сторожем хозяйского дома с богатым интерьером, грозой воров. Но хозяин убежал от войны, бросив пса на милость судьбы. Да и дома тоже не было. Руины. Пес догадался, что его спасение в человеке. И он не ошибся. Люди в грязном зеленом камуфляже любили его, мохнатого и подобревшего зверя.

– Да, все вокруг меняется, – посмеивался невысокий человек в черной шерстяной феске. – На войне звери добреют, а люди, наоборот, звереют.

Этот человек пах порохом, машинным маслом и массой других всевозможных запахов, которые раньше пес терпеть не мог. А вот теперь, едва уловив ароматы незнакомого человека, он тут же выскакивал из-под согнутых створок металлических ворот и бежал навстречу. Человек приносил ему еду и приятно трепал за ухом. С ним можно было поиграть, встав на задние лапы и уперев передние в грудь. Пес раскрывал пасть и нежно покусывал человека за предплечье. Он мог бы запросто одним щелчком челюстей переломить руку, но не делал этого.