Андрей Цаплиенко - Книга перемен

Отступать Анатолию не хотелось. Здесь, на окраине Дебальцево, он провел несколько месяцев. Наблюдательный пункт стал его домом. Среди местных у разведчика были друзья. А один из его людей собирался взять в жены симпатичную молодую женщину, которая жила в пяти минутах ходьбы от позиции. И когда короткая прогулка на свежем воздухе превратилась в опасный квест с риском попасть под обстрел, солдат вывез свою невесту из города.

Город спешно покидали те, кому было невмоготу прятаться в подвалах под обстрелами артиллерии. Странным образом были устроены люди в городе. У многих на стороне боевиков, называвших себя то ополченцами, то казаками, то вооруженными силами ДНР или ЛНР, были близкие родственники. Их, людей, пытавшихся успеть на социальный лифт внезапно открывшихся возможностей, здесь считали своими. И то, что в них стреляют «свои», воспринималось абсолютно нормально.

– Вы бы ушли отсюда, – говорили они украинским военным, – и наши перестали бы по нам стрелять.

Звучало абсолютно безумно. «Свои», то есть ополченцы, несли сюда смерть. Но их ждали, как принято говорить, с хлебом-солью. Город жил благодаря украинским военным. Но их мечтали прогнать. Город, как самоубийца, подсознательно стремился к смерти. Коллективное безумие было неизлечимо.

Толя был и свой, и чужой одновременно. Он не хотел участвовать в массовом помешательстве. Просто не мог. Восемь поколений его предков, поливавших тяжелыми каплями селянского пота эти степи, не давали ни права, ни возможности сойти с ума вместе с миллионами людей. Его корни были здесь. Они держали дерево его жизни. Иногда он задумывался, сомневаясь в собственной правоте. Но всякие сомнения исчезли, когда однажды он наблюдал за эвакуацией беженцев из Дебальцево. От центральной площади, возле казенного серого здания городской управы.

В город зашли два конвоя автобусов. Один с украинской стороны, под охраной военных. Другой, из подконтрольного боевикам Донецка, прибыл в сопровождении новеньких машин с надписями «Полиция ДНР». Дюжина огромных автобусов шла разноцветной колонной и останавливалась возле развалин, чтобы журналисты, пристроившиеся к веренице, могли сделать живописные кадры. Ведь это так наглядно иллюстрирует избавление от страданий. Эти ДНРовские машины все же разрешили запустить в Дебальцево. Для Толи факт присутствия боевиков во время спасения людей стал еще одним признаком грядущего отступления из города.

Но тут обнаружилась интересная закономерность. Из семисот человек, пожелавших покинуть Дебальцево, лишь полсотни согласились ехать на территорию, подконтрольную боевикам, и «полицейским» из дюжины автобусов не удалось наполнить даже один. А остальные несколько сотен людей вместе со своими нехитрыми пожитками набились в скромные потертые «коробки», направляющиеся вглубь украинской территории. Беженцы, сделавшие свой выбор в пользу материковой Украины, могли ненавидеть ее, наверняка у них были родственники, которые стреляли в украинских солдат. Но, занимая места в украинских автобусах, они делали выбор в пользу стабильности и мира. Свой личный выбор. И Толя Адамовский это понял на свой лад. Как хороший знак.

Как только две колонны разошлись в разные стороны, с новой силой начались обстрелы. Противник методично окружал позиции украинцев в Дебальцево. Да и как могло быть иначе, если в городе и на окраинах оставалось не больше трех тысяч военных, на которых надвигалась пятнадцатитысячная армада, оснащенная новеньким российским вооружением?

Чеченцы, осетины, буряты. Кого только не было в рядах армии ополченцев. С криками «Аллах акбар» сторонники «русского мира» взяли штурмом отделение милиции. Несколько часов спустя боевики сумели захватить железнодорожный вокзал. Город переставал быть украинским по частям, как разум пораженного страшной болезнью человека терял контроль над остальными органами. Вот ноги отказываются ходить. Вот перестают шевелиться пальцы на руках, а потом повисают беспомощными плетьми руки. Но голова оставалась светлой до конца. «Качество». Это слово было как приказ. Мы должны уйти.

На крыше Джексон, наблюдая за разрывами, не выпускал телефона из рук. Он звонил друзьям, рассказывая о том, что видит вокруг. Толя разрешал ему звонки, понимая, что это, возможно, способ не сойти с ума. Нестабильная телефонная связь была единственной ниточкой, связывающей окруженных людей со спокойным внешним миром.

– Что ты видишь, Джексон? – спрашивал наблюдателя друг в телефонной трубке.