Лора Белоиван - Южнорусское Овчарово

Владыч смотрел в окно и ругался вслух – растерянно, безнадежно и безрезультатно:

– Вашу мать. Я так не играю. Только этого мне не хватало. Только этого и не хватало. Вашу мать. Вашу мать. – Морок не рассеялся, и строительная площадка на месте привычного пустыря за его забором не обернулась обратно в пустырь. – Вашу мать.

Да нет, какое волшебство, ничего такого вообще: никаких пока фундаментов, никаких котлованов – откуда бы им взяться сейчас, в полдень, если вчера их не было. Пока только экскаватор. Маленький зеленый экскаватор на пустыре за забором, по самые окна в прошлогодних бодылях. Но и его достаточно, чтобы понять: сегодня утром пустырь умер. Там, где появляются маленькие зеленые экскаваторы, пустырям больше нет жизни. Вашу мать.

Владыч стукнул кулаком по подоконнику и добавил:

– Ёб. – Как будто услышав и приняв это за команду, экскаватор дернулся, развернулся на месте и обнаружил поднятое забрало, оказавшись еще и бульдозером. Что совершенно не меняло ситуацию в лучшую сторону. Экскаватор-бульдозер опустил нож и приступил к работе. На расстоянии это было похоже на бритье чьей-то большой головы. Мне под ноль, пожалуйста. Вы уверены? Да, конечно. Ну хорошо, под ноль так под ноль. Вашу мать.

Владыч спустился на кухню, налепил тарелку бутербродов с колбасой и сыром, сварил большую кружку кофе и с полными руками завтрака вернулся к окошку, откуда было удобно следить за деятельностью зеленой машинки для бритья приговоренных пустырей. Жевал, запивал и думал: «Нет, ну не вашу ли мать, а?»

Мало кто любит, когда на место отсутствующих соседей въезжают соседи присутствующие. Как будто прямо к тебе в огород приехали, да еще с бумагами, подтверждающими право ездить экскаватором по твоей моркови и смотреть на закат вместо тебя. «Хоть бы одноэтажный, – думал Владыч, – ну хоть бы одноэтажный». Никакой моркови у Владыча в огороде не росло. У него и огорода не было: вся территория, шесть лет назад побритая таким же бульдозером – только, кажется, голубеньким, – была убрана под газон, по которому Владыч самолично, не призывая никаких контрактных садовников, с мая по ноябрь дважды в месяц разъезжает на четырехколесной косилке – играет в газонокосильщика; так ему нравится.

Ему вообще нравится играть: в счастливо разведенного бездетного мужчину; в учредителя и директора проектно-архитектурной мастерской; в волонтера пары-тройки экологических организаций; в наблюдателя за четырьмя открытыми горизонтами. Игры – сперва в счастливого холостяка, а затем и в наблюдателя за горизонтами – подтолкнули его сделать ставку на пустырь, расположенный на отшибе Овчарова: Владыч поставил и выигрывал целых шесть лет. Пустырей было два, но у второго – Владыч тогда хотел купить оба – оказался в наличии собственник, точнее, собственница, вступившая в права совсем недавно, а следовательно, не пожелавшая идти на новую сделку; встретиться и обсудить возможность перепродажи участка она отказалась вежливо, но категорично.

За шесть лет, проведенные в окружении горизонтов, на соседском пустыре никто не появлялся. Зеленый экскаватор стал первым пришельцем – и сразу таким фатальным. Хоть бы они строили одноэтажный. Вашу мать, прошу тебя, пусть будет одноэтажный.

Владыч дожевал завтрак, допил кофе и поехал играть в директора. А когда, забыв о ландшафтных неурядицах, разыгрался как следует и даже немного устал, пришла пора игры «надо ехать домой». Эта игра размеренная, не очень длинная, но приятная. Можно было, конечно, проехать чуть дальше и посветить фарами на пустырь – посмотреть на степень его разрушения, – но Владыч вспомнил о нем, лишь когда загнал машину во двор и замкнул ворота.

– Вашу мать, – пробормотал он, – вот же вашу мать.

А наутро увидел в окно квадратную коричневую лысину с удивительным хайром по периметру: они вчера не только побрили пустырь, но и успели вкрутить опоры под будущий забор. Интересно девки пляшут. А главное – быстро-то как.

В последующие дни на бывшем пустыре воцарились строители. Это была бригада узбеков, переговаривающихся громко, отрывисто, по-птичьи. Владыч поймал себя на том, что готов наблюдать их целые дни напролет, настолько умиротворяющее зрелище они собой представляли – но мог торчать у окна только с одиннадцати утра и до полудня: он поздно ложился и рано не вставал, а в полдень уезжал туда, где был нужен другим игрокам. Владыч компенсировал свое неучастие в игре узбеков тем, что стал завтракать на подоконнике в коридоре второго этажа, откуда лучше всего было видно стройплощадку. И снова не проиграл: ни разу не застал строителей за работой. Они всегда, все время, пока Владыч ел бутерброды и пил кофе, курили. Сначала курили на деревянной опалубке будущего фундамента – фундамента длиной с Транссиб, если развернуть и расправить углы: «Будущие соседи разошлись не на шутку, уж не пятиэтажку ли они строить собрались, вашу мать, – нервничал Владыч и сам себе отвечал: – Да нет, это невозможно, сваи заглубили максимум на полтора метра, свай немного, фундамент ленточный, какая пятиэтажка, успокойся».