Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Он кашлянул и ответил:

– Не неси чушь, кто тут придет кино смотреть?

– Но ведь его подремонтировали… – недоумевал я.

Он перестал обращать на меня внимание и стал смотреть в другую сторону. Я стоял перед оградой, держась за железный прутик, и думал о том, что теперь кинотеатр являет собой чистый символический образ, и в этом смысле он даже превзошел ажурную парижскую Эйфелеву башню: там хоть пускают людей наверх посмотреть, а кинотеатр стоит просто так – неужто только за тем, чтобы время от времени воскрешать воспоминания?

В этот жаркий полдень мы вместе с моим провожатым просто стояли, как стоят на кладбище люди, оплакивающие новопреставленного. Время текло минута за минутой, и я не знаю, сколько мы там простояли. Казалось, он с такими усилиями меня отлавливал только для того, чтобы привезти сюда постоять. Если действительно так, то это даже неплохо – соответствовало моему внутреннему настроению. Я получил достаточно времени, чтобы оплакать свое детство. Многие из уже поросших сорняками воспоминаний сейчас начали постепенно проявляться наружу. Беспощадным было то, что, какими бы живыми и яркими ни были воспоминания, они оставались всего лишь пеплом прошлого. Грусть в душе нарастала, и я тяжело вздохнул.

– Ну что, есть ощущение? – внезапно спросил он.

– Какое ощущение?

– Ощущение прошлого?

– Конечно.

– Ну и хорошо. Время пришло, я тебя провожу внутрь.

Говоря это, он вытащил из кармана штанов ключи и отпер дверцу металлического ограждения. Это превосходило все мои догадки, мне стало страшно: казалось, покрытые пылью воспоминания вдруг разом открылись. Он зашел первым и махнул мне рукой:

– Скорее!

Вдруг я осознал, что это был самый подходящий момент для бегства. Но, оглядевшись по сторонам, я сразу отбросил эту мысль: куда я побегу? Самым безопасным было сейчас просто следовать за ним и не сопротивляться. Я шагнул за ворота. Он тут же запер замок решетки и пояснил:

– Я не боюсь, что ты сбежишь, это чтобы никто не заходил.

Я подумал: «Да кто сюда зайдет? Здесь же нет ни хрена». Мы все ближе и ближе подходили к кинотеатру и подошли уже так близко, что можно было четко разглядеть корявую надпись «Ремонтные работы» на желтоватой стене здания, на которой можно было углядеть «Да здравствует председатель!» и другие лозунги. Только тогда я вспомнил, что это здание было старым и уже в моем детстве считалось реликтом прошлого; удивительно, каким жизнестойким оно оказалось. Я подумал, если оно простоит еще лет пятьдесят и переживет непогоду, то его в полном смысле можно будет назвать памятником материальной культуры.

Главные двери кинотеатра были плотно заперты. Я подошел к окошечкам на дверях и заглянул внутрь, но там было темно, ничего не видать. Он сказал:

– Не смотри, мы зайдем с заднего входа.

Я последовал за ним. Мы обошли кинотеатр. В одном месте были густые заросли сорняков, откуда несло мочой так, что можно было задохнуться. Я зажал нос рукой. Тут я заметил маленькую дверцу, через которую мог протиснуться только один человек; она очень контрастировала с величием кинотеатра. Он подошел к двери и легонько поддал ее ногой, дверь тут же распахнулась – замка на ней не было.

– Заходи, – сказал он. В его голосе не было и намека на приказной тон, скорее, это было предложение.

И пусть у меня были связаны руки, и пусть я ненавидел этого человека, но и тогда я не мог отказаться от его предложения. Не знаю, то ли мое сердце вконец размякло, то ли меня подстрекал внутренний соблазн, но я шагнул через порог.

Возможно, благодаря тому что цинмачжэньский кинотеатр был наполнен обрывками моих детских воспоминаний, мой страх стал постепенно исчезать. Освещение внутри было тусклым, но пространство вполне просторное. Хотя что это я, конечно же, в кинотеатре будет просторно! Там могло поместиться несколько тысяч человек! Когда мои глаза привыкли к освещению, я заметил, что внутри было отнюдь не пыльно и грязно, как я ожидал, напротив, все идеально вычищено, на обветшалых сиденьях не было ни соринки, и даже занавес висел на прежнем месте, как будто зрители только-только разошлись. Удивительно!

Я сел на одно из кресел и закрыл глаза. Меня охватило то чувство радости, которое я испытывал, приходя сюда в детстве. Я помню, как посмотрел здесь «Красный гаолян» [41], а потом выучил песенку из фильма и все голосил: «Сестренка, смелей иди вперед, иди вперед и не оборачивайся!» А на фильме Чжоу Синчи «Да здравствует судья!» [42]я смеялся так, что у меня живот разболелся. Конечно, были и страшные моменты, например «Зажги красный фонарь» [43]. На этот фильм детей до восемнадцати лет не пускали, а мы изнемогали от желания его посмотреть, и чем больше нас не пускали, тем больше хотелось. Кто-то сказал, что это эротический фильм, и нам стало уж совсем невмоготу. Мы представляли себе, как взрослые наслаждаются этим пиршеством для глаз, и нам не терпелось поскорее уже вырасти. Через многие годы, когда я смотрел этот фильм, я с жадностью искал «эротические» моменты, но таковых там не обнаружилось. Тогда я стал подозревать, что есть другой фильм с таким названием. Да… Как же много воспоминаний заполонило пространство этого кинотеатра – моего кинотеатра мечты!