Джек Керуак: На дороге - английский и русский параллельные тексты

С кушетки спрыгнула Мерилу. Перед нашим визитом Дин отправил владельца квартиры на кухню - вероятно, сварить кофе, - а сам возобновил свои любовные занятия, ведь секс был его подлинным призванием и единственным божеством, и верность этому божеству он нарушал лишь в силу необходимости трудиться, чтобы заработать на жизнь.You saw that in the way he stood bobbing his head, always looking down, nodding, like a young boxer to instructions, to make you think he was listening to every word, throwing in a thousand "Yeses" and "That's rights."Волнуясь, он глядел в пол, подергивал и кивал головой, словно молодой боксер в ответ на наставления тренера, а чтобы не подумали, будто он пропустил хоть слово, вставлял тысячи "да" и "вот именно".My first impression of Dean was of a young Gene Autry - trim, thin-hipped, blue-eyed, with a real Oklahoma accent - a sideburned hero of the snowy West.В ту первую встречу меня поразило сходство Дина с молодым Джином Отри - стройный, узкобедрый, голубоглазый, с подлинным оклахомским выговором, - герой снежного Запада, отрастивший баки.In fact he'd just been working on a ranch, Ed Wall's in Colorado, before marrying Marylou and coming East.Он и в самом деле, до того как жениться на Мерилу и приехать на Восток, работал на ранчо Эда Уолла в Колорадо.

Marylou was a pretty blonde with immense ringlets of hair like a sea of golden tresses; she sat there on the edge of the couch with her hands hanging in her lap and her smoky blue country eyes fixed in a wide stare because she was in an evil gray New York pad that she'd heard about back West, and waiting like a longbodied emaciated Modigliani surrealist woman in a serious room.	Мерилу была очаровательной блондинкой с морем вьющихся золотистых волос. Она сидела на краю кушетки, сложив руки на коленях, а ее наивные дымчато-голубые глаза были широко раскрыты и застыли в изумлении, ведь она попала в скверную, мрачную нью-йоркскую халупу, о каких была наслышана еще на Западе, и теперь чего-то ждала, напоминая женщину Модильяни -длиннотелую, истомленную, сюрреалистическую - в солидном кабинете.
But, outside of being a sweet little girl, she was awfully dumb and capable of doing horrible things.	Однако милая маленькая Мерилу оказалась девицей недалекой, к тому же способной на дикие выходки.
That night we all drank beer and pulled wrists and talked till dawn, and in the morning, while we sat around dumbly smoking butts from ashtrays in the gray light of a gloomy day, Dean got up nervously, paced around, thinking, and decided the thing to do was to have Marylou make breakfast and sweep the floor.	Той ночью мы все пили пиво, мерились силой рук и болтали до рассвета, а наутро, когда мы молча сидели, попыхивая в сером свете нового унылого дня собранными из пепельниц окурками, Дин нервно вскочил, походил, подумал и решил, что самое важное сейчас - заставить Мерилу приготовить завтрак и подмести пол.
"In other words we've got to get on the ball, darling, what I'm saying, otherwise it'll be fluctuating and lack of true knowledge or crystallization of our plans."	- Другими словами, нам следует действовать порасторопнее, дорогая, вот что я тебе скажу, а то все как-то зыбко, нашим планам не хватает четкости и определенности.
Then I went away.	Потом я ушел.
During the following week he confided in Chad King that he absolutely had to learn how to write from him; Chad said I was a writer and he should come to me for advice.	Всю следующую неделю Дин пытался убедить Чеда Кинга в том, что тот просто обязан преподать ему уроки писательского мастерства. Чед сказал ему, что писатель - я, ко мне, мол, и надо обращаться.
Meanwhile Dean had gotten a job in a parking lot, had a fight with Marylou in their Hoboken apartment - God knows why they went there - and she was so mad and so down deep vindictive that she reported to the police some false trumped-up hysterical crazy charge, and Dean had to lam from Hoboken.	К тому времени Дин нашел работу на автостоянке, подрался с Мерилу в их квартирке в Хобокене - одному Богу известно, зачем они туда переехали, - а та совершенно обезумела и так жаждала мести, что донесла на него в полицию, выдвинув в припадке истерики дутое, нелепое обвинение, так что из Хобокена Дину пришлось уносить ноги.
So he had no place to live.	Поэтому жить ему теперь было негде.
He came right out to Paterson, New Jersey, where I was living with my aunt, and one night while I was studying there was a knock on the door, and there was Dean, bowing, shuffling obsequiously in the dark of the hall, and saying,	Он сразу же отправился в Патерсон, Нью-Джерси, где я жил со своей тетушкой, и вот как-то вечером, когда я работал, раздался стук в дверь и возник Дин. Кланяясь и подобострастно расшаркиваясь во тьме коридора, он сказал:
"Hello, you remember me - Dean Moriarty?	- Привет, ты меня помнишь - Дин Мориарти?
I've come to ask you to show me how to write."	Я пришел учиться у тебя, как надо писать.
"And where's Marylou?"	- А где Мерилу? - спросил я.

I asked, and Dean said she'd apparently whored a few dollars together and gone back to Denver - "the whore!"	И Дин ответил, что она, скорее всего, заработала на панели несколько долларов и смоталась обратно в Денвер - "шлюха!".
So we went out to have a few beers because we couldn't talk like we wanted to talk in front of my aunt, who sat in the living room reading her paper.	Мы отправились выпить пива, потому что не могли как следует поговорить при тетушке, которая сидела в гостиной и читала газету.
She took one look at Dean and decided that he was a madman.	Едва взглянув на Дина, она сразу же решила, что он сумасшедший.
In the bar I told Dean,	В пивной я сказал Дину:
"Hell, man, I know very well you didn't come to me only to want to become a writer, and after all what do I really know about it except you've got to stick to it with the energy of a benny addict."	- Черт возьми, старина, я прекрасно понимаю, что ты не пришел бы ко мне только затем, чтобы стать писателем, да и знаю я об этом только одно - то, что в это дело надо врубаться с энергией бензедринщика...
And he said,	Он же отвечал:
"Yes, of course, I know exactly what you mean and in fact all those problems have occurred to me, but the thing that I want is the realization of those factors that should one depend on Schopenhauer's dichotomy for any inwardly realized... " and so on in that way, things I understood not a bit and he himself didn't.	- Ну разумеется, мне эта мысль хорошо знакома, да я и сам сталкивался с подобными проблемами, но чего я хочу, так это реализации тех факторов, которые следует поставить в зависимость от дихотомии Шопенгауэра, потому что каждый внутренне осознанный... - и так далее, в том же духе, о вещах, в которых я ровным счетом ничего не смыслил и в которых сам он смыслил еще меньше моего.
In those days he really didn't know what he was talking about; that is to say, he was a young jailkid all hung-up on the wonderful possibilities of becoming a real intellectual, and he liked to talk in the tone and using the words, but in a jumbled way, that he had heard from "real intellectuals" - although, mind you, he wasn't so naive as that in all other things, and it took him just a few months with Carlo Marx to become completely in there with all the terms and jargon.	В те времена он и сам не понимал собственных речей. Короче говоря, он был юным арестантом, зациклившимся на радужной перспективе сделаться подлинным интеллектуалом, и любил употребить в разговоре, правда слегка путаясь, словечки, которые слыхал от "подлинных интеллектуалов". Тем не менее, уверяю вас, в других вещах он не был столь наивен, и ему понадобилось всего несколько месяцев общения с Карло Марксом, чтобы полностью освоиться и с терминами, и с жаргоном.
Nonetheless we understood each other on other levels of madness, and I agreed that he could stay at my house till he found a job and furthermore we agreed to go out West sometime.	Несмотря ни на что, мы поняли друг друга на иных уровнях безумия, и я согласился, пока он не найдет работу, пустить его пожить, к тому же мы договорились когда-нибудь отправиться на Запад.
That was the winter of 1947.	Была зима 1947 года.
One night when Dean ate supper at my house - he already had the parking-lot job in New York - he leaned over my shoulder as I typed rapidly away and said,	Как-то вечером, когда Дин ужинал у меня - он уже нашел работу на автостоянке в Нью-Йорке, -я сидел и барабанил на машинке, а он положил руку мне на плечо и сказал:
"Come on man, those girls won't wait, make it fast."	- Собирайся, старина, эти девицы ждать не будут, поторопись.
I said,	Я ответил:

Читать дальше