Майя Кучерская - Ты была совсем другой - одиннадцать городских историй

В номере она срывает с вешалок платья, бросает в чемодан, не забыть зубную щетку, зарядку из розетки, ночную рубашку из-под подушки достать.

Под подушкой лежит съежившийся белый бутон. И как ни спешит, удержаться она не может, жадно нюхает его снова, различает знакомый запах, только слабее, чем утром – огурец, свежескошенная трава.

Глядит на мобильный с отключенным звуком – все это время Олег звонил, все 20 минут разлуки, и звонит сейчас, Люся нажимает на трубочку из чистого, холодного любопытства, слушает, отодвинув от уха телефон, все и так слышно: Олег кричит.

– Люсь, ты где? Люсь, я знаю, прости. Я уже не смогу без тебя. Понимаешь? Люсь, ты другого такого не найдешь, слышишь? Ты где? скажи! Где тебя искать, скажи мне!

Она слушает еще, нажимает отбой, вырубает мобильный вовсе, отбрасывает его подальше, снова подносит к лицу белую цветочную тряпочку, внимательно вдыхая прелый запах, точно надеясь найти подсказку.

Окидывает взглядом комнату – вышитые черно-красными узорами коврики на диване и табуретках вокруг низкого столика, лохматый букет сирени в графине (вазы в гостинице не нашлось), темно-зеленая ветровка Олега, повисшая на спинке высокого стула, не взял с собой – тепло, на столе его железные очки – для чтения, развивается дальнозоркость, бывает и у суперменов, да. У кровати два белых гостиничных тапка, таких глупых и уже родных.

Но что, что ты хотела? Пусть так, пусть такой, да хотя бы ради того, чтобы иметь, кому сказать «родной мой», «ты самый лучший». Господи, какая разница, кто этот «ты». Главное – он живой, у него есть тело, мышцы, и сердце, и глаза, но и жизнь прошлая тоже есть, куда без этого… Она думала растерянно, что успела понять про него, какой он – и понимала: ничего. Одни обрывки, вырос в захолустье, на железной дороге, потом приехал учиться в большой город, по образованию физик, работал полжизни в НИИ, затем перестройка, бизнес, общественная деятельность, но какая? Чего он хотел? Власти? Однажды она спросила его: зачем тебе это? Работа в администрации. Он откликнулся сразу же: надеюсь изменить нашу жизнь! И тут же, замазывая, произнес какую-то очередную шуточку, про жизнь и клизму. Романтик, так и остался романтиком, ну и что? Мелькнула тень Илюши, легкого, гибкого, артистичного, совсем другого, да, Илюша, конечно, был потоньше, поинтереснее, и его она любила именно за то, какой он есть, а не потому что нужно ж было кого-то, но где тот Илюша? Может, и русский уже забыл.

Люся снова выходит на балкон, кричит вышедшему покурить таксисту: не сумею в аэропорт, простите! Таксист запрокидывает голову – «нэ проблэма!», докурив, садится, трогается.

Люся провожает взглядом его белую машину, смотрит в ночь, гор не видно, видны только огни, огонечки. Где-то вдали одиноко, гулко ударяет колокол. Она думает рассеянно: подожду в гостинице, никуда не денется, сейчас приедет, вернется домой, не буду звонить.

Слишком поздно заметив поворот, Валера быстро повернул руль – и ощутил теплый ветерок на затылке. Выдохнул Роберто, сидевший на заднем сиденье.

Роберто был так огромен, что предпочитал сидеть сзади – поворот получился резким, и они едва не улетели в зеленую бездну. Снятый Валерой красный «форд» тянул все хуже, но упрямо карабкался по узкой серой ленточке вверх, несмотря на протесты, ухищрения, а потом уже и певучие мольбы Роберто – шестидесятилетнего великана-итальянца, успевшего показать ему уже три квартиры и один дом.

Но в первой квартире требовался ремонт, равный стоимости жилища, вторая оказалась в недостроенном комплексе, будущее которого тонуло в таком же розоватом тумане, что стоял сегодня ранним утром над городом, а та, что находилась с ней по соседству, была темной и выглядывала на помойку. Дом нависал над пустотой и рисковал сползти в пропасть… Ах, все это отговорки – на самом деле везде было слишком много людей. И Валера тянул агента в горы, к еще одному, последнему дому, небольшой вилле, хотя Роберто уверял, что хозяин неожиданно отменил встречу, но уверял как-то неубедительно. Валера настаивал.

Они подобрались к очередной горной деревушке, Роберто уговорил его сделать небольшую остановку в единственном здесь ресторанчике, стоявшем на маленькой центральной площади. Валера остановил машину, но вскоре горько об этом пожалел. Через каких-нибудь полчаса тучный Роберто начал стремительно терять форму – раскраснелся, пил уже четвертый бокал белого и все громче переговаривался с двумя своими соотечественниками, похоже, этим рестораном владевшими, явно не рассчитывая, что Валера разберет, о чем они говорят. Он и правда почти не разбирал, но все же уловил, отчасти по бурным жестам, что обсуждается вчерашний футбольный матч, и, наконец, осознал неизбежное: с каждым новым глотком шансы на компанию шумного гида уменьшаются.