Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Хочешь понять, насколько солдату хорошо или плохо живётся, встань на точках его «водопоя»: бане и столовой. Синяки на теле или их отсутствие, выступающие рёбра или накопившейся жирок расскажут больше любых индивидуальных бесед. А если научился чувствовать среду «голой бани» и «обжорки», то секретов для тебя не будет совсем. Хотя отсутствие секретов – это, пожалуй, самый большой секрет. Понимание всех скрытых нюансов армейского быта вовсе не открывает глаза на смысл бытия, а перенос армейских методов на домашний быт приводит к драмам.

Многие офицеры, пытаясь перенести методы контроля за солдатами в свою постель, сильно страдали, не осознавая всей своей глупости и неуместности метода. Метод хорош для стада, но пагубен для отдельной овцы.

– Хитёр пастух, – вернулся к своей мысли Сергей, – на вокзалах он пасёт путешественников.

Сергею были известны многие из вокзальных бомжей и пьяниц. Однажды он дал одному из них денег на выпивку, а потом и выпил вместе с ним, после чего стал для них своим. Обычно, завидев его, они сами бежали к нему, как к отцу – благодетелю. В этот раз он был удивлён тем, что вот уже минут двадцать гуляет по вокзалу, видит «своих» пьяниц, а они к нему не подходят и выглядят какими-то растерянными.

Наконец, самый интеллигентный из них не выдержал и подошёл к Сергею. О нём Сергей знал не очень много, и со слов самого пьяницы выходило так, что он даже защитил кандидатскую диссертацию по истории, но потом его потянуло на вокзал, где он бывает в кругу друзей каждый день.

Сергей опять же по аналогии с армией понял, что будучи прекрасным рассказчиком, этот пьяница на вокзале самый главный, ибо деньги на выпивку найти можно, а вот «уложить» выпивку в задушевную беседу «за жизнь» без рассказчика нельзя. Сергей стал для них своим по тем же причинам.

Сергей, видя, как мучается подошедший, предупредил его непонятную робость вопросом: «Какие-то вы сегодня тихие»?

Подошедший, а его все величали Валерий Михалыч, торжественно произнёс: «Так ведь праздник же».

– Действительно, – вспомнил Сергей, – как я мог забыть за своими «героическими буднями» о Пасхе, о Возрождении Христовом.

Душа Сергея потеплела к этим по-своему счастливым людям. Что-то в их мозгу «перемкнуло», что-то такое, что не позволяло им заниматься попрошайничеством в такой день, но никто с ними и не «христосовался», и не целовался, и не подносил выпивки, чтобы разговеться. Ещё Сергей понял, какая именно сила оторвала его с места и вынесла в самую народную гущу.

– Ну что, – сказал Сергей, – пошли разговляться.

– А можно остальных позвать, – робко спросил Валерий Михалыч.

– Зови, – просто сказал Сергей, а про себя закончил фразу – Человек всегда возвращается туда, где оставляет свой зов. Возможно, что эти люди отдыхают на вокзале от прошлых путешествий.

Народу собралось человек семь, и они странной, разношёрстной толпой, во главе которой «плыла» офицерская фуражка, направились в вокзальный буфет.

Сергей любил вокзальные буфеты. В них была толкучка, но не было суеты. Люди знали, зачем они сюда пришли. Правда, был один нюанс, качество буфета определялось наличием в нём своей кухни. При наличии кухни и при огромной проходимости пассажиров за свежесть продуктов, включая и пиво, можно было не беспокоиться. Это тоже были военные хитрости, позволявшие выживать в любой обстановке.

Этот буфет соответствовал самым высочайшим требованиям любого гурмана. Столы были покрыты клеёнками с разводами жира, которые постоянно меняли своё направление в зависимости от руки, протиравшей их грязной тряпкой после ухода обедавших и пьющих. Народа было полно. Сигаретный дым превратился в сплошной туман. Расторопная и привыкшая ко всему буфетчица покрикивала на своих постоянных посетителей и обсчитывала новеньких. Жизнь кипела и бурлила.

Сергей улыбнулся своим мыслям. Он давно относился к течению жизни, как к череде тестов. Такие народные буфеты были одним из таких тестов, которые он устраивал своим женщинам. Если она не впадала в панику, не ныла, не застывала в ужасе, поджимая руки…, значит своя. Так было и в Праге, и в Берлине, и в Варшаве. Так было и есть везде, где ещё остались нормальные граждане, знающие толк в вечном движении и импровизации. Это не ресторанный застой, с последовательно заданной программой и меню.

Валерий Михалыч умоляюще посмотрел на Сергея. Сергей понял, что тот стесняется, по случаю праздника, просить денег, но очень хочет утвердить своё достоинство в глазах буфетчицы. Сергей пошёл навстречу и дал ему денег, тем более, и ему самому было чрезвычайно интересно, что именно купит Валерий Михалыч, ибо последнему лучше был известен любимый рацион всей команды.