Анатолий Жук - Бульвар

Ответил сразу и без раздумий:

— Буду!

— Я люблю тебя! — и улыбкой ангела осветилось Светино лицо.

Она закрыла глаза — будто задремала, а я не мог отвести от нее взгляд. И неожиданно для себя заметил раньше не заметную моему глазу усталость, которой было отягощено все ее существо. Откуда-то из глубины дыхания, из расслабленных мускулов Светиного тела, которое в какое-то мгновенье вдруг остро начинало вздрагивать, вырисовывался этот отпечаток тяжелой жизненной ноши. Она проглядывалась пока еще тонко, непринужденна, но для пристального глаза уже не могла быть незаметна.

Печалью и жалостью потянуло у меня по сердцу. Еще почти ребенок, а бремя забот уже своей полное силой давит на ее плечи...

Минут пятнадцать Света отсутствовала как собеседница и партнерша по застолью. Я не будил, терпеливо ждал, когда проснется. В какой-то момент заметил, что веки ее дрогнули, раскрылись, и мне улыбнулись глубокие, серые глаза.

— Меня долго не было? — как-то странно прозвучал ее вопрос.

— Ровно пятнадцать минут.

— Извини, все так неожиданно... Как в яму провалилась. У тебя так тихо и спокойно. Но теперь все! Я полна сил и желания продолжать наш праздник. Наливай мне коньяк.

Я налил: Свете коньяк, себе водку.

— Твой тост, я свой сказала, — и с лицом, полным ожидания, она, подбородком оперевшись на левую руку, с рюмкой коньяка в правой, взглядом дикого ястреба уставилась на меня.

Я не находил, что сказать. Банальное, наподобие «будем здоровы!», «пусть не покинет удача!», «за любовь!» — язык не поворачивался; что-то умное, оригинальное — голова не варила.

А Света, терпеливым молчанием и ястребиным взглядом глаз тянула из меня, требовала слова, какие никак я не мог подобрать. Наконец из моих уст раздалось что-то невразумительное, примитивное, с логикой стекольщика, не больше.

— За то, что без тебя я начинаю скучать... Чтобы не исчезала надолго и я всегда знал, где тебя найти... Чтобы не пленило твое сердце усталость и ра­зочарование. И пусть твой крест жизни будет нелег­ким, но никогда не оставлен Богом.

Помолчал, пожал плечами, коротко закончил:

— Все!

Света смотрела на меня тихо и, как мне показа­лось, немного настороженно. Потом потянулась, по­целовала в губы.

Молча выпили.

Теперь на еду Света не нападала. Закусывала пер­сиком. Попросила нарезать дыню. Я ножом нарезал ее на кусочки.

Возникла пауза, которая сильно затянулась, а что­бы что-то сказать — не находилось слов ни у меня, ни у Светы. Те претензии, которые я намеревался предъявить Свете перед ее приходом, как-то отпали сами собой. Да и не мог я этого сейчас сделать: ду­раком бы выглядел, недотепой, примитивным рев­нивцем. Наконец, кто я ей такой? Муж, пусть даже гражданский, жених? Ни то ни другое. Так, случай­ный знакомый, проще — любовник. А при таком раскладе каждый волен быть самим собой, распоряжаться своим временем и пространством по своему усмотрению. И никто никому не указ. Так что какие там претензии, какое выяснение отношений?! Если захочет, сама все расскажет: и где живет, и куда резко на время исчезла?.. А может, даже поведает, откуда: минчанка или приезжая, кто родители? И все остальное... И нечего досаждать своей душе ненужным. Вот она — приятная минута, минута хорошего настроения, радостного желания жить. Так радуйся и живи, не береди сердце разной ерундой. Хотя бы в эту минуту, прижимая к себе дрожащее тело женщины, шепни ласковое, желанное ей: «Я тебя люблю, ты моя единственная радость...» Сделай так, хотя бы в этот момент, и сам поверил это. Ибо кто знает, произойдет ли это завтра? День сегодняшний, час сегодняшний, минута сегодняшняя... И все твое. Все сущее. Все неповторимое. Как неповторимо каждое мгновение жизни. Так живи же! Живи! Живи!!!

Но какое-то необъяснимое самоедство точило меня: радость перекрещивалась с горечью, хорошее с плохим, светлое с темным. Не мог преодолеть в себе что-то непонятное, которое будто щипцами, сжимало мою свободу чувств и возникло, как я понял, не сегодня, а намного раньше. Когда? Я пропустил тот момент...

И, наверное, почувствовав мою неловкость, раздвоенность чувств, Света прижалась ко мне, потерлась щекой о щеку и тихо-тихо, будто кто-то мог подслушать, заговорила:

— Прости, что у меня не получилось тебя предупредить перед отпуском... Все решилось спонтанно, за несколько часов, знакомый моей подруги со своим другом ехали на машине на юг и предложили нам с ними поехать. Мы, конечно, согласились. Почему бы не поплескаться в море? Тем более что я там никогда не была. Да и дорога туда-сюда бесплатная. А перед отъездом я тебе звонила каждые двадцать минут, но твой телефон отвечал только длинными гудками. Прости, что так получилось.