Анатолий Постолов - Год Майских Жуков

Анатолий Постолов © 2021

Много лет назад в середине 50-х годов прошлого века, в один из ненастных осенних дней я спустился с мамой в полуподвал старого, просевшего от времени, дома. В полуподвале жил дворник. Дворник собирал и продавал марки.

Не знаю, что его кормило на самом деле – березовая метла или филателия. Да это и не важно. Важны детали воспоминания. Помнится, в той же комнате женщина стирала в цинковой бадье бельё, в люльке плакал ребёнок, и у меня сразу запотели очки от влажной духоты, висевшей в дворницкой. Сам дворник подошёл к большому кованому сундуку и открыл его. Сундук был заполнен кляссерами, напоминающими толстые бухгалтерские книги. Он достал один такой гроссбух, положил передо мной и раскрыл. И мир поменялся, стены дворницкой распались, как карточный домик, и перед глазами открылся мир африканских колоний, пёстрая фауна Мадагаскара, хищная красота прерий…

Спустя много лет этот крохотный эпизод всплыл перед глазами, и от него потянулась цепочка, сотканная из метафор, ассоциаций и фантазий, составивших главы романа «Год майских жуков».

Известное латинское изречение «Пока дышу – надеюсь» в сегодняшней реальности потеряло свой романтический ореол. Мне слышится в этих словах покорность перед ударами судьбы. Особенно сейчас, когда мы поневоле привыкаем к замкнутому пространству, дышим, чтобы только выжить, а романтическая нота надежды всё чаще звучит в прагматическом ключе. Может быть, поэтому мне захотелось перефразировать старый афоризм: вместо «Dum spiro spero» – «Dum memoro spero». Пока помню – надеюсь.

Именно об этом – о памяти и забвении роман «Год майских жуков».

А. ПОСТОЛОВ

Мягко заточенным карандашом попытаюсь нарисовать портрет мальчика. Ему четырнадцать с половиной – тот самый переходный возраст, когда мальчишескую непосредственность слегка огрубляет чёрный пушок над верхней губой. Это канун возмужания.

У подростков появление усов, прыщей, ломка голоса – весь этот гормональный ряд – только видимая часть взросления; что же касается интеллекта, его прорастание напоминает посев озимых, в том смысле, что кора и подкорка, как посеянные ранней осенью семена, накапливают силу в неторопливой модальности. Это своего рода созревание семян под снегом. Пророщение интеллекта, как и зерна, происходит в музыкальной транскрипции poco a poco , пока в некий мистический момент на полные обороты не включается accelerando. Но не всегда. И не у всех.

Интеллект и возмужание, находясь на разных полюсах, тем не менее, не являются антиподами. Это кровные братья с разным взглядом на жизнь.

С возмужанием происходит наращивание мышц, появление растительности, бурный прилив тестостерона. Но это также изменение в характере, иногда в сторону твёрдости и решительности, иногда – наоборот. Многое здесь зависит от среды обитания. Раскрытие интеллекта – кардинальный признак взросления, именно интеллект формирует личность.

Первые признаки интеллектуального пробуждения часто читаются по глазам. Бытующие в нашей лексике словосочетания "умные глаза" и "глаза – зеркало души" – дань укоренившемуся предрассудку, что по глазам можно читать зарождение мысли. Оспорить этот предрассудок, впрочем, не так легко. За миллисекунду до того, как мысль была высказана, или только щекотнула кончик языка, – не внесла ли она свои коррекции в радужную оболочку глаза на молекулярном уровне?

Бог знает, что там происходит на самом деле, да и происходит ли вообще; но можно, поиграв метафорами, принять вспышку мысли за условную единицу умственной деятельности. Не случайно именно глаз прочно привязан к мозгу, как ни один другой орган. Он как бы в него ввинчен. И, возможно, именно поэтому наши глаза являются главными чувствилищами памяти, поскольку зоны памяти рассеяны по всему мозгу, а по некоторым теориям находятся вне его, в виде энергетического поля. Каким образом это поле генерируется, откуда получает и куда посылает сигналы – область туманных гипотез.