Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— Значит, я должна выйти замуж?

— Именно.

Я вдруг понял, что ход момента вне моего контроля, а потому сказал:

— Ну да.

Сказал я это скромно, но вся работа делалась за меня — какая же торжественная обстановка у нас царила. Где-нибудь на шашлыках после премии и то не так — я имею в виду смесь простоты и родства душ.

— Потому что он — Смерть, — сказал Тассио, — а здесь нельзя выйти замуж за кого-то еще. В доме Смерти выходят замуж только за Смерть, — он развёл руками, — это великая месса, после чего наступает вечная жизнь, и любая личность — это оно и есть, небытие в духе. Спроси у него.

— Да, — ответил я.

— Да?

— Здесь как бы нет имён, — проговорил я, — выбери себе имя. Но, скорее всего, ты будешь зачислена в штат нашей, так сказать, фирмы. Я только сейчас это понял, но теперь это очевидно. Таким образом, ты выйдешь на свет. Но ты бы и не растворилась. Ты же знаешь.

— Конечно. Но странно всё это.

Свадьбу мы начали обсуждать без раздумий, из кранов лилось пиво, те, у кого были при себе музыкальные инструменты, что-то имитировали. Мы напоминали актеров на репетиции.

Помимо нашего Храма, по земле разбросано много локальных Храмов — но основные хабы расположены в довольно странных местах — вы бы никогда не догадались. Например, очень важный храм — в театре Ла Скала. Другой — где-то в Кремле. Еще с десяток — на территории Китая. Маленький, но важный — в Роайл-Корт в Лондоне. А вы спросите, как он там помещается? Но, быть может, ваш дом — храм, а вы сами ничего не замечаете. Может быть, вы и есть Смерть? Сходите к гипнотизеру, пусть задаст наводящие вопросы в состоянии погружения в матовые облака подсознания.

Храмов смерти нет в Японии. Почему, я не знаю. Да и Америка — страна в этом плане относительно другая, синтетическая культура, рациональный подход к вещам. Где б там быть храму? В Белом Доме? Нет, не угадали. «Веллс Фарго Центр», Филадельфия. Вход в сам храм с несколько другого краю, и вы эти двери просто так не найдете. И зачем они вам? Живые и не должны их видеть. Но Смерть любит хоккей. Клюшка — словно бы дорога, сначала ровная, а потом — неожиданно повернувшая в сторону отчаянного крика. Шайба — черное солнце. И оно, брошенное через космос, несется и сбивает все на своём пути. Эдакая черная дыра. Если на пути — светящийся термоядерными силами галактическое ядро, но таблетка проскакивает его на скорости, будто бы и не было ничего на её пути.

Бывает, что и целый город — один большой Храм. Возможно, я не знал этого раньше — но и все остальные могли этого не знать.

Кто они? Инструменты? Последовательности? Структуры?

— Давайте начнём, — сказал я.

И мы придумывали ей имя. У нас был список всех женских имён земли, и мы выбирали все, что просто попадалось на глаза.

— Августа.

— Белинда.

— Валентина.

— Грета.

— Дина.

— Ева.

— Жаклин.

— Зоя.

Да, ведь Дьявол мог сохранить её имя, но почему мы его не использовали? Тут был явный смысл, и, если мы шли таким путём, значит — не зря шли, значит и не стоило цепляться за старое. Я думаю, о жизни ей стоило подумать на выходе, но каким будет этот выход? По большому счету, все люди рано или поздно заключают этот брак, и здесь нет какого-то особого преимущества перед остальными.

Если бы я играл простую роль?

Словом, ничего не придумывалось. Мы послали помощника, который был не по имени, но по номеру — Десятый, за пивом. Кто-то прикалывался:

— Сходи за клинским.

— Не надо нам такого, — отозвался Десятый, — давайте любой другой сорт.

Слушали «Грин Дэй». Говорили о концепциях в панк-музыке. Больше ничего не занимало голову.

— Клип был веселый, — сказал Тассо.

— Я тоже видела, — сказала она.

— Где же ты его видела?

— Он мне показывал.

— Заботливый, — проговорил Тассо, — а что же, он интересный? Добрый? Или как монстр?

— Мы играли. Мне нравилось. Я это хорошо помню.

— Во что?

— Во всё. Он всемогущий, мы могли играть в любую придуманную вещь. Если он хочет, чтобы я его любила, то так и будет. Если скажет, чтобы я ощущала ненависть, то будет ненависть. Но всё это — чувства необученных существ. Ненависть, например. Для чего?

— Все равно же есть борьба, — сказал я.

— Зачем?

— Например, наш Дом находится в плохих отношениях с аномальными концессиями смерти. Мы — можно сказать, официальная смерть, и младшие чины работают транспортными демонами. За месяц до смерти человека они начинают ходить следом за ним, человек чувствует тревогу. Иногда от демонка можно уйти, но это еще как записано в тетради жизни. Но существуют экстремальные и аморальные демоны смерти — если мы их встречам, то ловим и превращаем в измерительные приборы. Именно такое гады устраивают такие стечения обстоятельств, что приводят к очень крупным катастрофам. В некотором плане, они играют. Но я должен вам сказать, что всякое подобное происшествие мы можем посещать вновь и вновь, чтобы насладиться генерируемой энергией.